Андрей точно обрадовался, что он остался вдвоем с Дуней.
— Скучал я в Москве по тебе. Нарочно упросил отца оставить меня в вотчине на денек, — заговорил он. — Дивное дело! Как тебя нет, так такая тоска сердце мое защемит, что беда просто! Привык — сыздетства ведь все вместе… Однако вот по Аленушке не так скучаю…
Дуня рассеянно слушала Андрея. Она исподлобья смотрела на него. Каким невидным, простоватым казался ей этот друг детства в сравнении с тем молодым красавцем, богатырем-боярином, которого она звала «соколом», не зная до сегодня его имени. «Павел! И самое имя-то куда лучше, чем Андрей! Андрей, Андрюша… Фу! Совсем не то, что Павлушенька…».
А молодой человек продолжал говорить о своей тоске, о неотступном желании провести с нею, с Дуняшей, часок-другой вместе… Наконец он заметил, что Дуня не слушает его.
— Дуняша! Ты грустишь? О чем? Поведай… Подели тоску свою со мной, родная ты моя! — промолвил он и хотел взять ее за руку.
Девушка нетерпеливо вырвала руку.
— Оставь! Что за глупости! — резко проговорила она.
Андрей в недоумении посмотрел на нее.
— Серчаешь на меня за что-нибудь, Дуняша? — сказал он.
— Не серчаю, а так… Не дети малые, чай, теперь мы, нечего нам глупствовать-то… Будет! — ответила девушка и отвернулась от него.
Андрей печально поник головою.
Он не остался в вотчине до утра, как предполагал об этом раньше, а поспешно уехал в Москву в тот же день.
Светает. Тьма еще борется с бледным светом февральского утра, но на покрытые снегом верхи боярских хором уже ложится розовый отблеск.
Москва не спит. Слышится движение, глухой ветер. Это не пробужденье, вызванное рассветом, — и глубокою ночью шум народный не умолкал. Да и возможно ли спать накануне такого дня: наступающий день должен был решить, утвердится ли Борис Федорович на престоле, получит ли отца осиротелая Русь или нет. Кто надеялся, кто сомневался, но все жарко молились, чтобы смягчил Господь Борисово сердце. Ведь это уже в третий раз пойдут молить Годунова. Уже два раза отказывался. Царица Ирина удалилась от мира в Новодевичий монастырь и была уже пострижена, получив в монашестве имя Александры. От царства она решительно отказалась. Вместе с нею скрылся в келью и Борис Федорович. Ему предложили быть царем, и он наотрез отказался, говорил, что боится такой страшной власти, какою обладает царь, боится той тяготы, которую приносит она, хочет мира и спокойствия — мирская жизнь опостылела ему не меньше, чем его державной сестре. Созвали выборных со всей Руси. Молились, совещались и наконец объявили Борису, что вся земля Русская избирает его в цари. Он вторично отказался. Теперь предстоял третий и решительный раз.
