— Значит, до завтра? — спросил меня Квентин по-русски.
— Хорошо говоришь! — моментально ответила Джессика. — Давно учишь?
При том, что танцевал он великолепно, Квентин постоянно делал на уроках русского ошибки в том, что касалось пространства и движения. Впрочем, возможно, это и был его своеобразный протест — ответ профессионала на то, как эти пространство и движение организованы в другом языке. Ведь, как ни странно, ошибка рождается не оттого, что ученик не следует логике. Наоборот, он старается следовать логике — той логике, которую знает. Чаще всего ошибка — это аккуратное, упорное, самозабвенное следование уже усвоенному правилу, где А = B, B = С, значит, А = С. И, возможно, оттого Квентин говорил: цветок сидит на окне. Потому что цветок напоминал ему сидящего человека или кота, и если кот сидит на окне, значит, и цветок тоже. Для него было естественно сказать: кровать лежит в спальне. Ведь речь шла о чем-то, расположенном скорее горизонтально, чем вертикально, значит, кровать стоять не может!
Я имела неосторожность открыть с ним глаголы движения чуть раньше, чем следует, и мы пережили трудный момент, когда идти в русском языке привело нас к ходить и пойти. Квентин узнал, что ребенок ходит, когда ему исполняется два года, а человек идет на работу, если мы его видим и просто хотим описать момент, когда человек идет на работу. Но при этом человек ходит на работу мы скажем, если он это делает каждый день. Я ходил на работу будет почему-то означать, что я был на работе и вернулся обратно, а я пошел на работу — что я ушел из дома с намерением идти на работу, но никто никогда не узнает — без соответствующего контекста — на работу ли я пришел. При этом, разумеется, есть глаголы вернуться и уйти — но они не настолько удобны, как пойти и идти в ежедневном, даже ежечасном употреблении. Я иду — это фраза, которую русский скажет человеку, который его зовет к себе, а я пошел — тому, кто остается там, откуда русский уходит.
— Если вы, русские, так думаете о движении, то вообще непонятно, откуда у вас взялась знаменитая на весь мир школа классического танца — у вас все время должно уходить на то, чтобы объяснить ученику, как и куда шагать, идти и ехать. Вот как знать, когда я ЕДУ, а когда — ИДУ?! — отчаялся Квентин.
— Едут всегда только на чем-нибудь. На лошади или на колесах, — уточнила я.
— А на коньках? — озабоченно спросил он.
— А на коньках катаются, — вздохнула я.
И тут он почему-то обрадовался и сказал, что первый глагол, который ему надо будет запомнить, — это
