Как только он понял разницу между ю и у, е и о, я и а, ему стало легче, а как только ему стало легче, он — о чудо! — заинтересовался. Пять минут практики постепенно стали для него забавой, чем-то вроде чтения газеты… Впрочем, мы сразу перешли к чтению рецептов — и вот тогда все пошло, как сказал довольный Франсуа, как по маслу.
«Как по маслу», кстати, повар Франсуа запомнил моментально и на радостях угостил меня замечательной «курицей по-сенегальски».
Жак был последним из той великолепной пятерки, кто набрал мой номер телефона, и я нехотя согласилась встретиться в субботу утром… Удивительно неудобное для меня время, но что делать, на первый раз прощается. Жил он в спокойном, цветущем пригороде, что прятался за вавилонскими башнями бизнес-центров, в одной из однокомнатных квартирок с мансардой, на третьем этаже, недалеко от сквера с одиноким каштаном и детской площадкой, напоминающей недостроенный космический корабль из конструктора «Лего».
Лестница в его доме встретила меня мрачно. Я упорно пыталась найти выключатель на стене — но моя способность что-либо найти привела к тому, что взобралась я на искомый третий этаж в полной темноте. А там дверь распахнулась самым театральным образом, и на пороге, в прямоугольнике долгожданного света, возник мой будущий ученик.
Жилье казалось воздушным от светлого, высокого, похожего на купол потолка. Добавьте сюда отсутствие картин на стенах и армейский набор мебели, из которого Жак взял табуретку, а мне гостеприимно подвинул кресло и чайный столик. На столике было пять сортов чая, которые в Париже продает только один чайный магазин, «Mariage Freres», а еще черный шоколад и серебряные щипчики для сахара. И я поняла, что уже за этот чай прощу ему и субботу, и десять утра. С дымящейся чашкой в руке я снисходительно открыла свой учебник и только приготовилась объяснить задание… как вдруг услышала, как он сказал на бархатистом русском, вполне уверенно:
— Знаете, сегодня выходной… Зачем учебник? И вы, и я устали после рабочей недели. Давайте лучше читать классиков.
В зеркале напротив изумленная бледная женщина в моем красном пиджаке осторожно поставила чашку на стол, открыла рот и взглянула на Жака.
Вот так, думаю, смотрела Алиса на Белого Кролика. Мой, правда, никуда не опаздывал, сидел на табуретке, нога на ногу, подбрасывал в воздух пакетик с тростниковым сахаром и улыбался. Я судорожно закрыла учебник и сказала:
— Давайте.
— Мне очень нравится, — тут он направился к своей маленькой, но очень симпатичной библиотечке, — Толстой, «Война и мир». Оказывается, так много французского в оригинальном тексте! Но где французского нет, иногда трудно понять… Поможете мне?
