Анна захлопнула Библию. Лицо её стало умоляющим.
— Спой «Невстреченную», Ян! Пожалуйста!..
— Спою. Только перевод на чинглиш неважный, — сказал он кошке. — На Марке у нас была музыка, но она вся погибла.
Он закрыл глаза и голосом вывел медленную, тягучую, печальную мелодию. Сами собой полились слова:
Светило село, не поднявшись…
Ночь за грядою чёрных скал.
Ещё с тобой не повстречавшись,
Тебя уже я потерял…
Над чёрной пустошью лишь ветер
Вздымает замки изо льда,
Но та, которую не встретил,
Осталась в сердце навсегда…
В моей душе полынь и пепел,
Чертополох и пыль дорог.
И ту, которую не встретил,
Я позабыть так и не смог…
Ты умерла, и не родившись;
Из ниоткуда в никуда
Ушла, со мной навек простившись,
Хоть не встречалась никогда…
[8]— Никогдааа… — подпела Анна. Потрескивал костёр, и ночь жила своей жизнью. — Хорошая песня, — сказала Брысь. — Но странная.
— Мы безбрачники, — усмехнулся Ян. — Клоны бесплодны и неспособны к сексу.
— А я думала… — протянула кошка и посмотрела на Анну.
— Развлекушка, — засмеялась Анна. — Нет. «Джойгуньян предназначена для решения конфликтных ситуаций, поддержания морального духа и сплочения команды, и является важным её членом», — процитировала она. — Но любить мы тоже способны.
Она посмотрела на Яна и шмыгнула носом.
— Давайте спать. Завтра я хочу пройти побольше. Мне уже немного осталось, надо спешить.
Ян встал и пошёл к палатке.
— Подожди, — кошка протянула лапу к Библии в руках Анны. — Можно?
— Держи, — девочка протянула ей книгу.
Из лапы Брысь возник гибкий манипулятор, аккуратно ухвативший Библию. Она присела на манер зайца и манипулятором другой лапы быстро пролистала страницы:
— Вот.
И она с выражением прочитала: «Не бойся смертного приговора: вспомни о предках твоих и потомках. Это приговор от Господа над всякой плотью».[9]
— От Господа, — засмеялся Ян. — Скорее от чинжей. Это они нас вывели. Но в целом ты права. Я не боюсь смерти. Я боюсь, что Анна останется одна.
7.
Мой брат надел свои небесные одежды
Ян умер уже за Эдинбургом, когда они заночевали недалеко от скалистого пролива, на пустоши, заросшей вереском.
Утром Анна собралась вылезать из палатки, но он взял её за руку.
— Подожди… Я ухожу в пустоту. Мой срок истёк.
Анна пристроила его голову себе на колени. Спали они одетыми, лишь снимали на ночь обувь и защиту с головы, поэтому макушка Яна покоилась теперь на фибре брючек Анниных ног, как на подушке. Брысь — она «спала» в углу палатки — скромно села у ног Яна.
