— Казаки гуторят… — жуя, сказал поп, — Запорожцы наших убили. И богатства при них много было — полные подводы золота в бочонках. Из-за него и убили. А куда ушли — не известно. В ночь-то не будешь их искать!
— Так и было, — подтвердил мельник. — Мне младшой Лобан рассказал. Он же Василия нашёл. Говорит, как стали покойников сносить до кучи, тут Васька в себя и пришёл… Совсем на короткое время. Только успел это сказать, и сразу почил.
— Так бывает, — кивнул священник. — Люди часто облегчение чувствуют перед тем, как к Господу отойти.
Посидев ещё с четверть часа, кумовья решили расходиться по домам.
— Ехать пора, — сказал, поднимаясь из-за стола, мельник. — Мне ещё мышей потравить нужно. Что-то много их этим летом, зерно портят не меньше, чем осенью.
Священник взял со стола свечу в стакане с рисом, остальные задул.
Немного пошатываясь, оба "бугра" поднялись по каменным ступенькам, и вышли на улицу через боковую дверь церкви, которую поп тут же замкнул. Запряжённая в телегу рыжая лошадь фыркнула, учуяв хозяина.
— Вези домой! — приказал ей мельник, тяжело завалившись в подводу.
Лошадь неторопливо пошла вперёд.
— Бывай, кум! — попрощался поп.
— Бывай! — сонно ответил мельник.
Священник зашёл через центральный вход в церковь. Лампады освещали лишь маленькие островки большого помещения, но проникавший сквозь окна лунный свет позволял видеть настолько, чтобы убедиться, что всё в порядке. Да иначе и быть не могло — из местных казаков с плохими помыслами в церковь никто не полезет, хоть настежь дверь оставляй, а чужаки здесь не ходят.
— Данилка, ты ушёл? — спросил он на всякий случай, чтобы не запереть на ночь мальца в храме.
Эхо гулко отдалось в высоких сводах. Никто не ответил. Священник развернулся и направился к выходу. Неожиданно в проёме главных ворот храма возникли две фигуры, несущие что-то тяжёлое и длинное.
— Здравствуйте, святой отец! — поприветствовал идущий впереди (это был Игнат Сирко).
— Я не святой! Я всего лишь священник. Отцом Арсением называйте.
Нежданные гости подошли, сняли с плеч сделанные из бурки на оглоблях носилки, в которых лежал раненый. Неестественно жёлтый цвет его лица был заметен даже при слабом освещении.
— Здравствуйте, батюшка! — поприветствовал второй (это был Болячий).
— Здравствуйте, путники! Кто вы? Что ищите здесь ночью?
— Помощь нам нужна, — сказал тот, что здоровался первым. — Татары товарища нашего ранили. С божьей помощью нам уйти от них удалось.
