Оглядываясь, они осторожно поползли назад. А в сердце до боли обидно, что ничего серьезного не сделали. Сюда бы мину!
Уверенности в том, что железный костыль явится настоящей помехой на пути поезда, ни у кого не было. Так оно и получилось. Встречный состав, который вскоре появился, без всякой задержки прогромыхал через разъезд. Машинист даже не сбавил скорости. Андрей и Усман с замиранием сердец долго прислушивались к стуку колес, потом уныло опустили головы: не вышло. Ефим Семенович отругал их за бессмысленный риск.
— Сделать ничего путного не сделали, а загубить себя в два счета могли. Мальчишки!
Но костыль, вставленный в автоматическую стрелку, «сработал». Состав, который стоял на разъезде, пыхтя, тронулся в путь. И не успел он набрать скорость, как послышались грохот, скрежет железа, лязг буферов…
Беглецы притихли, вслушиваясь.
Паровоз передними колесами сошел с железнодорожного полотна. А шпалы, не выдержав нагрузки, оказались раздавленными колесами. Паровоз прочно «сел» в землю.
— Он даже наклонился набок, — радостно сообщил Усман, сбегавший на разведку, — как верблюд, когда он садится на землю… Молодец, Андрей!
Они поспешно уходили.
Дни складывались в недели. Позади сотни километров фашистской Германии, пройденные пешком, ночами. Сотни километров тяжелого и голодного похода. И когда однажды на рассвете увидели широкую серебряную ленту реки, три друга долго смотрели на нее и улыбались.
— Дошли…
От далекой реки веяло прохладой, в воздухе пахло илом и рыбой.
Ефим Семенович снял фетровую шляпу, взятую в кладовке какого-то бауэра, и долго смотрел вперед.
— Одер…
— Одер… — повторил Усман. Там, в далеком Туркменистане, он часто любил смотреть на широкие, меняющиеся берега своенравной Амударьи, красавицы пустыни. И эта чужая река, думал он, чем-то похожа на ту. Чем именно, сказать он не мог, но что похожа, в этом был уверен твердо.
Андрей покосился на потрескавшиеся от ходьбы ноги и, ни слова не сказав, зашагал вперед. За рекой должны быть польские леса. Они вставали надежной защитой.
Сохраняя осторожность, беглецы подошли к реке. Тут было значительно холоднее. Старая, потрепанная одежда, которую они «реквизировали» из чуланов и сараев, согревала плохо. Но на душе радостно и тепло. Дошли!
В предрассветных сумерках Ефим Семенович отправился на разведку. Он долго блуждал в прибрежной полосе, обследовал дороги, искал возможности переправы.
Вернулся он почти утром. По его лицу Андрей и Усман догадались: неприятные вести. Ефим Семенович сел на землю и улыбнулся грустно.
