Но вот медленные секунды смертной слабости кончились. Опять наступила тишина. Михаил лежал на земле, бессильно сжимая кулаки. Теперь он мог отдыхать, сколько захочет, рассматривать на земле жучков, слушать птичьи голоса. Страха он не чувствовал. Если даже его окружат, он заставит врага дорого заплатить за удовольствие. Но откуда взялся этот немец? Кто он такой? Лесник? Пограничник? Полицай? И чем вооружен? Нет ли у него помощников?
Немец тоже, видно, лежал и не двигался. Он не стрелял — ждал, что будет делать Михаил.
«Идиот!» — выругал вдруг сам себя Скиба. Он понял, какую глупость допустил, упав на то же место, где стоял, и не делая никаких попыток отползти в сторону. Это же элементарно — сменить позицию, которую засек противник!
Стараясь не шуметь, Михаил отполз вправо. Немец не стрелял.
«Молчишь, так и черт с тобой,— решил лейтенант.— Будем продвигаться дальше».
Враг не подавал признаков жизни. Можно было подумать, что он стрелял не в Михаила, а в самого себя и мертвый лежит теперь где-то по ту сторону завала.
«Ну разве не дурень? — думал Михаил.— Неужели он не видит, что я ползу? А может, просто выжидает? Ну и выкину же я сейчас с ним штуку! »
И Скиба пополз... назад. Он решил обойти немца далеко с тыла, приблизиться к нему оттуда, откуда тот его не ждет, и стать хозяином положения.
Сначала Михаил полз по-пластунски, потом потихоньку пошел, пригнувшись, а там и совсем забыл об осторожности и побежал. Он дал хороший крюк и управился достаточно быстро: противник его все еще лежал за пеньком и, протянув вперед руки, пристально изучал кусты перед собой. В каждой руке у него было по пистолету.
«Ого,— подумал Михаил,— дядя вооружен хорошо! Мне посчастливилось. Могло быть хуже».
Он был уверен теперь, что игра выиграна. Игра, где единственной ставкой с обеих сторон была жизнь. Вот сейчас Михаил чесанет из автомата и немец даже не успеет оглянуться, чтобы узнать, с какой стороны пришла смерть. Но, господи, какой же он жалкий! Костюм измазанный, ободранный, ботинки просятся на вечный покой, на одном не хватает доброго куска подошвы, и видна голая грязная нога. Фуражка сзади лопнула по шву, как переспелая дыня. Нет, надо взглянуть еще на лицо врага. А что, если это такой же беглец?
— Эй,— позвал Михаил тихо по-немецки.— Руки вверх!
Незнакомец вздрогнул. Дрожь передернула его спину, перекинулась на руки и ноги. «Немец» как-то по-собачьи быстро перевернулся на спину и поднял руки, но пистолетов не выпускал.
