«С ВАМИ НЕ СОСКУЧИШЬСЯ!»
Кощеев распахнул дверь, и на него хлынула вода. Кошкина вскрикнула. Волна подхватила пустые консервные банки и с грохотом шибанула ими о бетонную стену. Кощеев выстрелил из японского маузера в темноту галереи и побежал вслед за пулей, разбрызгивая ботинками лужи.
Кощеев, а за ним и Кошкина торопливо выбрались из пролома. Ночь не стала светлей, хотя дело шло к рассвету. Перед рефлектором фонарика мельтешили снежинки. Ноги по щиколотку проваливались в мягкий пух. К мокрым ботинкам и брюкам Кощеева снег приклеивался намертво.
Кощеев встал на колени и внимательно осмотрел следы при свете фонарика.
— Японские колеса, — пробормотал он.
— Какие колеса?! — Кошкина нервничала.
— Коры. Бочата… Обувь, говорю, японская. Подошвы хорошо отпечатались. — Он сделал несколько шагов. К болоту побежал…
— И не думай… — Она сразу поняла его. — Напорешься на штык или пулю.
— Разве догонишь, — он выключил фонарик. — И на лошади теперь не догонишь, а следы снегом заметет… Кто же это был?
— Пора нам, слышь? Дневальные, наверное, картошку почистили, печь растопили. Пойдут повара будить — а где повар?
Они вернулись в лагерь к самому подъему.
— На физзарядку становись! — звенел жизнерадостный голос Еремеева. — Ремни и пилотки оставить! Кто там в шинели? Кощеев? Есть освобождение от физо? Ах, нет? А ну шагом марш в строй! И без шинели!
Слушаюсь, — сказал Кощеев и пошевелил пальцами ног. Ботинки еще влажные, можно сыграть на этом и увильнуть от зарядки… Но почему-то не хотелось проявлять активность.
Он занял свое место в строю. Мотькин толкнул его в бок:
— Чой-то тебя на кровати не было?
— Упал я с кровати, не слышал разве? Все слышали, а ты не слышал. Дневальный напугался, до сих пор икает.
— И чо, всю ночь на полу пролежал?
— Не хотелось вставать, сон уж больно хороший приснился. Будто старшину разжаловали, и я ему говорю, командира любить полагается, рядовой Барабанов. Он отвечает: слушаюсь, товарищ командир.
Солдаты засмеялись, но как-то не так. Кощеев оглянулся: старшина Барабанов стоял возле вешалки с аккуратно заправленными шинелями и угрожающе накручивал ус.
— Значит, так, рядовой Кощеев… После физо зайдешь ко мне в канцелярию.
— Где ж ты был? — шепнул Зацепин. — Нехорошо без друзей.
— Чого пытаете, хлопцы! Шо, не знаетэ? Дезертировал в ридный край, а там усю водку вже выпылы. Вот и вернувсь, — Поляница захохотал басом.
— Сам ты из деревни, — огрызнулся устало Кощеев. — В сидоре лапти хранишь, чтоб домой вернуться при параде…
