— И то ладно. Начнем, значит, с утра.
— Зря самурая увезли, — Кощеев покрутил в руках болт, бросил на стеллаж. — Он бы запросто все танки восстановил. Трудолюбивый, видать…
МЕДОСМОТР
Сменившись с наряда, Зацепин и его команда отправились на медосмотр. Остальные «трофейщики» уже прошли эту процедуру. В гостях у Кошкиной задержался только Мотькин — сидел на стуле с градусником под мышкой и рассказывал о том, как счастливо и интересно он жил до войны.
Солдаты устроились на ступенях сильно обгоревшего крылечка и закурили.
— Охмуряет, — определил Зацепин. — Во дает, канцелярия!
Изо всех щелей вытекал журчащий голосок Мотькина.
— И кого вы лучше вокруг увидели, а? Ефросинья Никитична? Один мослатый, другой придурковатый, а третий — язык не повернется сказать.
— Про нас, чи шо? — шепотом спросил Поляница.
— Язык не повернется — это про тебя, — сказал Зацепин.
— С гигиеной, Мотькин, у тебя непорядок. Поваром был, а под ногтями грязь. Вот тебе ножницы. Сейчас же…
— Господи, гигиена! Зря вы меня гигиеной понужаете. Прислушайтесь лучше к умным словам. Вот жизнь ваша ведь не сладилась?
— Наслышались вы тут сплетен… Уладилась!
— Не уладилась. Война-то кончилась, а законного мужа у вас нету, не заимели. Что вас ждет в гражданской жизни? Одна скукота. Баб много, а мужиков мало. И среди баб — соревнование из-за мужиков… Счас, слыхали, каждый инвалид в цене, на каждом инвалиде по две, три висмя висят, тягачом не сдернешь. Лишь бы мужик был. Не до жиру…
— Можешь одеваться, Мотькин.
— Так как, Ефросинья Никитична?
— Что как?
— Да насчет личной жизни.
— Нет у меня личной жизни. Зови следующего. Есть там кто-нибудь?
Зацепин посмотрел на Одуванчикова.
— Пусть Богдан сначала, — сказал Одуванчиков. — Или студент.
— Иды. Сымай штанци, охвицер.
— Что, самого молодого нашли? Не пойду — и все.
Дверь распахнулась. Мотькин в накинутой на плечи шинели перешагнул черев порог, оттолкнул коленом Посудина.
— Посторонись, длинный.
— Получив пуцик по нюхалу!
— За что начальника обидели? — сказал Посудин. — За то, что захотел жениться да ногти не постриг? Нехорошо. Ведь какую глубокую мысль он высказал об инвалидах!
— Артист! — Зацепин с любовью смотрел на Мотькина. — Иной раз думаю, придуривается или на серьезе?
— Кощеев идет! — обрадовался Одуванчиков.
Из-за двери выглянула Кошкина.
— Где же следующий?
— Вот следующий, — все четверо показали на Кощеева.
Он подошел, окинул подозрительным взглядом бойцов и Кошкину.
— Заходи, проверяльщик, — Кошкина открыла дверь пошире.
