Все для танкистов, следовавших в Крым!
Через Ростов проезжали молча. С болью смотрели на покоробленные огнем ржавые листы кровельного железа, на развалины домов, уродливый остов недавно еще красивого ростовского вокзала. Кто-то тяжко вздохнул, кто-то шепотом выругался. Молча разошлись по своим местам.
В Новороссийске нас встретило солнышко и легкий, совсем весенний ветерок. Обрадовавшись нежданной весне, бойцы и командиры сняли о себя ватные костюмы и полушубки. Мы ехали в солнечный Крым и представляли себе горы, горячее солнце на ярко-голубом бездонном небе, темно-синее море с маленькими белыми барашками-гребешками, волны, которые набегают на берег, усыпанный ракушками или галькой. Волны с мягким рокотом и шипением разбрызгивают пену. Вспомнилось, как интересно было в детстве играть в прятки с волнами в Форосе или Ялте: зайдешь чуть-чуть в воду и отступаешь потихоньку к берегу, а волны настойчиво бегут следом; отойдешь уже далеко, и вдруг изловчится одна, самая отчаянная, и, захлестнув далеко на берег, обнимает с шипением ноги, радуясь, что догнала.
Увы, уже к вечеру, когда подул сильнейший ветер, которым славится «город ветров» Новороссийск, вера в солнечный Крым, чудесный зеленый Крым, одно название которого, кажется, пахнет морем, горячим солнцем и виноградом, поколебалась. Один за другим танкисты вновь натянули полушубки и угрюмо смотрели на темное ревущее море.
Написала маме письмо:
«…еду на фронт и буду воевать в танковой части. Получить назначение в танковую часть — очень почетно. Я окончательно решила: после войны пойду учиться в Военную бронетанковую академию. Тогда буду настоящим танкистом.
Тыловая жизнь для меня окончилась. Начинается мой второй тур войны».
Никогда не видела я так близко настоящих пароходов, и обычный грузовой транспорт «Димитров», возвышающийся над пристанью, показался мне огромным.
Пароход тесно прижался бортом к стенке пристани, с него спускался трап — обыкновенная веревочная лестница, конец которой на земле был не то привязан, не то просто придавлен чем-то тяжелым.
Конечно, было бы очень интересно взобраться на борт корабля по качающейся веревочной лестнице под завывание ветра, совсем как пишут в книгах. Но благоразумие все же взяло верх, и я с опаской посмотрела на это шаткое подъемное сооружение: при одной мысли, что надо взобраться так высоко, цепляясь за ненадежные на вид веревки, закружилась голова. Вопросительно взглянула на Марию Борисовну.
