Выслушав мой неумелый рапорт о том, что медсестра такая-то по его приказанию явилась, он поздоровался и предложил сесть.
— Расскажите, что у вас там произошло с капитаном Фоминым.
У меня похолодело внутри. «Наверное, тот майор рассказал, что я жаловалась ему, а этого делать нельзя. Надо было выполнить приказ Фомина, и все. Теперь ничего не поделаешь, виновата так виновата».
Сбиваясь, рассказала все как было.
Полковой комиссар чему-то хмурился, слушая меня, но не перебивал.
— Вы комсомолка? — неожиданно спросил он вне всякой связи с моим рассказом. — Покажите-ка комсомольский билет. Не потеряли? Не бросили?
Кровь ударила мне в голову; чувствуя, что горячая краска заливает мне лицо, уши и даже шею, рывком выхватила из кармана билет и протянула ему.
— Вот он. Я не расставалась с ним с того дня, как мне его выдали, с ним и умру, если придется. Вы извините, вы, конечно, начальник, — я старалась говорить повежливее, — но и это не дает вам права подозревать меня в преступлении.
Черемных с любопытством глянул на меня и усмехнулся:
— Скажите пожалуйста, какой огонь попался!..
Он встал и подошел ко мне.
— Возьмите свой билет. Никто вас в преступлении не подозревает. Я вас вызвал, чтобы уточнить некоторые подробности, Не о вас, совсем о другом…
Так я и не поняла, зачем меня вызывали. Все выяснилось через несколько дней.
Черемных снова прислал за мной. Первое, что я увидела, войдя в знакомую уже комнату, был наган на столе.
Черемных протянул его мне:
— Ваш?
— Мой. Это он самый. — Я схватила наган обеими руками.
— Аккуратнее. Нельзя так неосторожно, иначе я снова отберу его у вас. На этот раз за несоблюдение правил обращения с оружием. Положите в кобуру.
— Можно?
— Конечно, он же ваш. А теперь скажите, почему до сих пор не доложили, сколько вывезли раненых?
— Медсанбат еще не пришел, докладывать было некому.
— А мне?
— Так вам же я не имею права докладывать, пока вы сами не спросите.
— Скажите пожалуйста! — рассмеялся Черемных. — А тогда, при проверке вашего комсомольского билета, вы ни у кого не спросили права меня отчитать?
Смутившись, торопливо рассказала о раненых.
— Да, вы молодчага. Рад, что познакомился с вами.
— Что вы! Я всего только перевязываю. Вот Шура, это действительно молодец!
— Какая Шура?
Я рассказала о переправе, о подполковнике, о том, как под обстрелом Шура поддерживала его и этим помогла командовать огнем артиллерии.
— Ей очень хочется в артиллерийский полк, она не хочет в медсанбат. Переведите, а?.. — попросила я за подругу.
