— А, проснулась! — прогремел густой бас, и меня моментально обступили врачи, сестры, стали расспрашивать: кто я, откуда, очень ли было страшно.
Я отвечала невпопад, глаза и мысли были прикованы к хлебу и тарелкам.
«Наверно, там горячий суп», — подумала я и невольно облизнула пересохшие губы.
— Дайте же ей поесть! — Девушка, немногим постарше меня, с двумя кубиками на петличках, бросилась к столу, схватила котелок, большую краюху теплого хлеба и принесла мне.
Я с наслаждением понюхала суп, хлеб и отодвинула:
— Нет, я сначала немного умоюсь, а то опять скажут, что я неряха.
Девчата наперебой стали уговаривать: никто меня не хотел обидеть, встретивший нас фельдшер не знал, что я о т т у д а. К стыду моему, умылась не очень тщательно: хотелось скорее взяться за еду. Мне казалось, что с этим котелком я справлюсь в два счета, и с тревогой думала: «А вдруг больше ничего не дадут?» Каково же было мое удивление и как мне стало обидно, когда, проглотив несколько ложек супу, почувствовала, что больше есть не в состоянии! Глазами, казалось, съела бы все, что стояло на столе, а на деле и ложки не могла больше проглотить. С сожалением отодвинула котелок.
Пришла женщина-врач, обняла меня, посмеялась над моей недоуменной растерянностью и объяснила, что так бывает всегда, когда человек долго не ел.
Доктор заявила, что ночью она меня никуда не отпустит: «Как можно пускать девочку одну в прифронтовой полосе?» Очевидно, она забыла, что еще совсем недавно я была даже за прифронтовой полосой.
Я снова улеглась, прислушиваясь к удивительному покою и тишине, которая окружала меня впервые после восьми дней сплошного грохота.
Утром доктор принесла мне справку о том, что от меня принято передовым эвакоотрядом сто шестьдесят восемь раненых, из них тринадцать командиров, вывезенных из района окружения Н-ской армии. Так и было написано: «Из района окружения».
От имени начальника отряда она сказала, что я могу ехать в деревню Алтуховку, а от себя протянула мне… конфетку. Чудесную подушечку: розовенькую с серебряными полосками.
Попутная машина довезла меня до деревни Алтуховки. В лесу около деревни расположился сборный пункт нашей дивизии. Сюда стекались все, кто выходил из-за Десны. В поисках своего медсанбата я натолкнулась на санитарную двуколку. Рядом с нею увидела Аннушку, ту, что давала мне бинты под Раковкой и лечила мои руки.
Аннушка работала в одном из полков нашей дивизии и вместе с ним выходила из окружения. Полк шел головным, ломая сопротивление врага, и маленькая, хрупкая Аннушка вместе с военврачом 3-го ранга Буженко неизменно следовала за полком на своей двуколке.
