Вскоре двинулась в путь и наша колонна. Мы ехали по тихому лесу, который сейчас носил странное название «полосы прорыва». Откуда-то сзади, справа и слева доносилась канонада, иногда она чудилась и впереди, но в это мы не верили: наши части не могли допустить, чтобы сомкнулось кольцо.
После полудня мы выехали к реке Десне. За Десной были наши!
На мосту начальник переправы указывал частям их направление. На каждую нашу машину он дал по пятнадцати литров горючего.
До госпиталя было далеко, но в двадцати километрах мы наткнулись на специальный сортировочный эвакоотряд, высланный для встречи и приемки раненых. На большом колхозном дворе стояли сотни носилок; тяжелораненых уносили в дом, где им делали неотложные операции. Дежурный фельдшер, к которому я обратилась с просьбой послать санитаров и принять раненых, окинул меня строгим взглядом:
— Стыдитесь, сестра, нельзя до такой степени опускаться. Вы только посмотрите, какая вы грязная!
— Товарищ старший военфельдшер, прошу вас принять у меня раненых! — Я старалась говорить спокойно.
— И кто только доверил столько людей такой грязной девчонке! — с раздражением проговорил он.
Тут я не стерпела:
— Я сама собрала их там, за Десной… Слушайте, снимайте скорое людей с машин! Доктор! — бросилась я к проходившей мимо женщине-врачу. — Доктор, у меня на машинах раненые… У них повязки стали как гипс… твердые… и кровь запеклась… Доктор! Я ведь ничего, ничего не могу больше сделать!.. — в каком-то исступлении выкрикивала я.
Доктор уже держала меня за руки и гладила по голове:
— Успокойся! Смотри, твоих раненых уже снимают с машин.
— Спасибо, доктор, вы знаете, они так устали и измучились! Вы знаете, они же голодные и хотят пить, пить и есть, и не жаловались, понимаете, доктор?.. Они знали, что у меня ничего нет… Они так держались!..
У врача было очень доброе исхудавшее лицо и усталые серые глаза.
— Ты о т т у д а, девочка? — тихо, почти шепотом, спросила она.
— Да.
— Посиди здесь. Сейчас мы разгрузим, и ты пойдешь отдыхать.
Я, наверно, заснула, потому что почувствовала, что меня кто-то поднял на руки. Хотела привстать, хотела сказать, что мне надо ехать искать своих, но чья-то ласковая рука, совсем по-маминому, провела по моему лицу, и… дальше, конечно, был сон, но какой! Голова моя лежала на коленях у мамы…
Проснулась я поздно вечером. Лежала на чем-то мягком в большой избе. Несколько человек сидели за столом. Слабый свет «летучей мыши» освещал склоненные над столом фигуры. От запаха хлеба и еще чего-то очень вкусного закружилась голова. Я сделала над собой усилие и села.
