— Это же просто муравейник… — сказал Денис, и запнулся, вспомнив наставления (слегка поспешные; вряд ли в том состоянии он готов был воспринимать какие-то уроки), которые он получил, впервые дыша воздухом ДРУГОЙ СТОРОНЫ.
— Это муравейник ТЕНИ, — шёпотом сказал Максим. — Сиу называют это «корь» и «порча», но как по мне, ТЕНЬ — самое правильное название. Мало кто говорит здесь о её существовании, но они знают, хотя и не рассказывают мне всего.
Его глаза вдруг расширились и стали круглыми, как у совы. Будто их обвели несколько раз карандашом, да ещё с нажимом.
Денис не видел муравьёв; он вытягивал шею как мог, но сумел рассмотреть разве что мельтешение там, в глубине, как будто с высоты небоскрёба смотришь на главную городскую площадь. Из вершины муравейника, будто от фитилька потухшей свечи, поднимался сизый туман, который, казалось, был отлит из свинца: стрелы ветра отскакивали от него, не причиняя ни малейшего вреда.
Денис подобрал с земли камень, чтобы расколоть им земляную пирамиду и посмотреть на древних египтян лесного мира, но рука брата сжалась вокруг запястья сильнее. Тогда Денис сказал:
— Здравствуйте, господин муравейник! Как поживаете?
Ни ответа, ни шороха. Не то, чтобы Денис на него надеялся, просто со слов Доминико он знал, с каким уважением сиу относятся ко всему живому, пусть взгляды у них немного собственнические. Перед тем, как подстрелить, к примеру, оленя, они обязательно выражают ему своё почтение («Что английскому лорду», как сказал бы Митяй), выясняют, сильно ли они отвлекут, если полакомятся его мясом сегодня за ужином.
«А что же, — спросил тогда Денис. — Он стоит и кивает?»
С непонятной, как всегда, миной на лице (и, как всегда, вряд ли она была благожелательной) Доминико сказал:
— Сиу очень уважают то, что они едят. Их женщины валяют шерсть этого оленя — именно этого оленя, никакого другого — и вышивают на полотне. Их мужчины рисуют его изображение красками на камнях. Их шаманы вырезают его из его же костей. Этот олень получает множество жизней вместо одной. Поэтому да, олень просто стоит и выслушивает восхваления. Это ведь очень гордый зверь, настоящий лесной кит, и чтобы прельстить его и уговорить быть сегодня едой племени, требуется время.
Не далее как несколько часов назад Максим вежливо поблагодарил окаменелых жаб за предоставленную возможность приклонить к их макушкам задницы. Так и выразился: «Наши пятые точки к вашим царственным головам».
