Голос продолжал: «Для нас, кубинцев, сейчас, как никогда, важны слова поэта: «У меня нет больше родины и не будет до тех пор, пока я себе ее не отвоюю!» Вся Америка смотрит на замученный остров. За нами стоит весь свободный мир! На этом «Радио Амброс» завершает свои полуденные передачи для страдающей Кубы. Мы приветствуем всех друзей на родине. До встречи сегодня вечером, если бог того пожелает, от семи до девяти часов в диапазоне тридцати одного и сорока двух метров...»
Начались помехи. Мак-Леш покрутил ручку, но конец фразы был заглушен звуком отнюдь не из приемника.
— В укрытие! — рявкнул он. — И не двигаться!
Он приподнял голову — все лежали тихо, как мышки. Гул нарастал; еще не видя ничего, он знал уже, что это вертолет. Машина Кастро, свои сюда не залетают. С вертолета многое можно разглядеть... Но если ничто не движется, если груз и одежда коричнево-зеленого цвета, как листья и земля... Сильнейший треск, ощущение такое, что вот-вот лопнет черепная коробка. Он вжал лицо в землю, затаил дыхание, почувствовал на языке пыль. Вдруг его пронзила мысль: на Рико желтый шейный платок, на Мигеле эта идиотская цепочка, достаточно солнечному лучу осветить их — и все пропало: и марш-бросок, и заметание следов, и посыпание их порошком, чтобы сбить собак-ищеек. Мы в тридцати пяти километрах от места высадки, в пятидесяти — от Двойного рифа, мы сделали крюк. Никто не может предположить, что мы здесь, они ищут без всякого плана, потому что нашли разбитую яхту, а о нас, лучшей группе из Сан-Амбросио, они ни сном ни духом.
Гром мотора затихал — опасность грозы миновала. Капитан ощутил, что обруч, сжимавший грудь, как бы лопнул. Если бы они там, вверху, хоть что-нибудь заподозрили бы, вертолет остался бы поблизости... Дождавшись, когда звук пропадет окончательно, он поднялся, взял Рико за шейный платок и по-требовал, чтобы тот закопал его в землю.. Когда он потянулся было к цепочке Мигеля, тот неожиданно ударил его по руке.
— Не дам, и все!
— Я ведь добра тебе желаю, мой мальчик!
— Пустите!..
Все смотрели на него обозленно, лица у них пошли пятнами. Мак-Леш сглотнул слюну, обернулся и увидел, что Фигерас развернул свою карту, положил рядом компас и начал его поворачивать. Бумага потрескивала, и звук этот раздражал капитана. Фигерас, видно, забыл, что именно у него, Мак-Леша, он научился читать карту. Откуда ни возьмись, появились москиты. Он услышал голос Фигераса:
— До Росалеса час ходу. Там мы найдем провиант.
