Долговязый (видимо, он был здесь за главного), лениво потянулся, зевнул.
— И что ты молчишь? — вкрадчиво промурлыкал он. — Помогать нам будешь? Или тебя заставить? Афросий, — он кивнул в сторону детины, — большой умелец развязывать языки. — Тот с удовольствием хмыкнул и сильно, до хруста в суставах, сжал кулаки.
— Но у нас ничего нет… Я не знаю, что вам надо, — пролепетала девочка, все еще прикрывая горевшее огнем ухо.
— Посох где?!!! — Проорал прямо на ухо детина, которого назвали Афросий.
Вот тут Катя вообще потеряла нить происходящего.
— К-какой посох? — она посмотрела на Афросия, как на умалишенного. Догадка, что ее с кем-то перепутали, и что сейчас все выяснится и эти громилы наконец уйдут и оставят ее в покое, несколько приободрила девочку и добавила ей храбрости. — Здесь нет никакого посоха…
На что Афросий зарычал и прям бросился на девочку с кулаками. Катя рухнула на пол и постаралась закрыть голову руками, но ударов не последовало — руку Афросия перехватил третий.
— Хорош, Илюх, — ага, подумала Катя, у детины имя есть нормальное, — прибьешь еще деваху, — примирительно проговорил третий. Он подошел к девочке и протянул ей руку, чтобы та могла опереться и подняться. Потом ногой пододвинул пуф, на котором они обычно с мамой застегивали обувь, и легонько толкнул на него Катю. Та неловко плюхнулась. Теперь ей было гораздо удобнее рассмотреть молодчиков.
Итак, их трое. По всей видимости, субтильный тип — главарь, его все слушают и ведет он себя уж больно вальяжно. Этакий гусь-переросток. Верзила Афросий — Илья был что-то вроде плохого полицейского из банального американского боевика: все время орет, угрожает, дерется. Сила есть, ума не надо, как говорится.
Третий, самый молодой из них, почти Катин ровесник, для Кати оставался загадкой: на роль хорошего полицейского из того же боевика он явно не дотягивал, но и держался все время в тени своих друзей. Вот только что за Катю заступился. Ну, что ж, и на том спасибо.
Но если предположить, что они не перепутали ее квартиру, и действительно ищут здесь что-то (допустим, какой-то посох), то Катя же должна понимать хоть что-то. Но девочка ничего не понимала. Ничего, чтобы можно было назвать посохом, в ее памяти не всплывало. Тем более в этой квартире. Машинально она подумала о маминой работе, но и там ничего подходящего припомнить не могла.
Между тем, третий, с молчаливого позволения главаря, достал из кармана помятую бумажку, по всей видимости, вырванный из блокнота лист. Он его развернул и подсунул Кате под самый нос. Девочка увидела, что на листке что-то нарисовано, но в слабом свете единственного светильника, горевшего у входа, они не могла разобрать, что это было. Поняв ее прищуренный взгляд правильно, главарь щелкнул выключателем.
