— Яруш, точно. Они и веревку достали.
Ярослава закусила губу.
— Хорошо что тебе кошка эта подсказала, куда бежать?
Катя кивнула:
— Я стояла рядом со столом. На нем лежали шкатулка и все эти штуки, которые я вам показывала, — Катя наклонилась ближе к Ярушке, повернулась так, чтобы свет освещал лицо подруги. — Они будто не видели ни шкатулку, ни все эти свертки, ничего! Понимаешь? Один там у них был, долговязый такой, противный, они его Шкодой звали, за главаря у них, видимо. И смотрит он на стол, рукой прямо рядом со шкатулкой водит, а не видит и не чувствует ее! Вот чудеса!
Ярушка потянула на себя одеяло.
— Ну, это-то, думается, не чудеса вовсе, это — то понятно, — резонно проговорила она. — Вещицы-то все эти не простые, зачарованные. Бабушка сказала же, что на них чары защитные стоят, да такие, что и она сама разгадать их не может, — она мечтательно вздохнула. — Если уж даже бабушка… А она такое знает да умеет…
Катя осторожно взяла книгу, лежавшую рядом, на сундуке:
— Так ты что, и в наше с тобой родство веришь?
— Само собой! Просто так из сундуков не выскакивают! Только по крови можно перебраться, про это точно ведаю. Да и то, что кошка в твоих зеркалах Могиней зовется, как и бабушка тоже о чем-то говорит!
Катя скептически хмыкнула и открыла книгу посередине, сердце ее замерло на миг и оборвалось — с нарисованного на развороте портрета на нее смотрела мама. Высокий лоб, золотистые волосы до плеч, глаза цвета байкальского льда — это не просто похожая на не женщина, это она, Мирослава Мирошкина.
Девочка подалась вперед:
— Это кто? — голос дрожал и срывался.
Ярушка чуть вытянула шею, световой шар моргнул и передвинулся ближе к рисунку.
— Макошь, мать всего живого, покровительница дома и домашних дел. Книжка старая, картинки совсем стерлись, а эта — особенно, больно Макошь здесь хороша, прямо как живая на тебя смотрит…
— Да нет же! — прервала ее Катя. — Это мама моя, Мирослава Мирошкина!
Она посмотрела на Ярославу, в горле опять загорелся острый комок, мешавший дышать:
— Как такое возможно?
Ярослава взяла из Катиных рук книгу, сине-белый теннисный мячик спустился ниже, освещая изображение. Девочка пригляделась, переводя взгляд с него на ошалевшую подругу:
— А похожа ведь…
— Яруш, как такое возможно?
Ярослава приблизила к Кате лицо, теперь световой шар крутился между ними, то подмигивая обоим, то замирая.
— А я скажу тебе, КАК. Твоя мама — ее пра-правнучка!
— Кого? — не поняла Катя.
— Макоши, конечно!
