— «Подарил»… «Купила»… Ой, видать, не научили тебя ничему. Кто ж такие вещи покупает-продает?! Они и служить-то не будут чужаку! А тебе, видишь, сослужили. И то, что кошка Могиня к тебе в дом проходила через нее — верное доказательство родства нашего.
— Ну, может быть, — Катя неуверенно кивнула, — Вы моя прабабушка.
— Да так и есть. И секрет твоей шкатулки нам всем открылся, а твоим разбойникам — нет. Потому как кровь в нас единая бежит.
— Бабушка Могиня? Так если Вы — эта самая кошка и есть, да шкатулки связаны, может, мне снова в сундук нырнуть, да в коридоре оказаться и все посмотреть, грифона найти? Может, я тогда маму найду? — с надеждой посмотрела на нее Катя.
— А упыря того куда девать? Слышь, как скребется?
И Катя к своему ужасу услышала, как из глубины кованного сундука доносится подвывание, стоны, скрип и шуршание.
Могиня, между тем, продолжила:
— Матушка твоя, видать, большая мастерица по части волхования. И дело не только в шкатулке этой, хоть она посильнее сундука моего будет. Камень этот, — она взглянула на горевший синим камень, — всем камням камень, силу он имеет тайную. Гляди, — и она легонько оттолкнула камень от Кати. Тот, мгновенно побагровев, загудел, и, рассыпавшись искрами, вернулся на прежнее место.
— Ого! — Ярослава привстала от удивления.
— Он тебя к матушке твоей выведет, и беду уведет в сторону, — заключила Могиня. — И моток ниток с иголкой — тоже путеводные.
— Так это они, может, карта?
— Может, и так, — кивнула старушка, — не простые они, с секретом большим. Чую — твоей матушки работа, али еще какого волхва мудрого, и могу сказать с точностью, вещицы эти очень древние, и в них ключ от всех тайн, — она помолчала, внимательно вглядываясь в разложенные на столе предметы, и добавила, снизив голос до глухого, еле различимого шепота: Больше того скажу, на них защита от чужого глаза стоит, да такая ловкая, что даже мне ее сходу не разобрать.
Катя вздохнула, посмотрела на Ярушку, Могиню и Ефросинью с дочкой, все это время игравшей с рукоделием старшей сестры. Собрала свертки, положила назад, в шкатулку:
— Нет, что-то здесь не так. Мама никогда не занималась колдовством и волхованием. Она директор краевого музея! Понимаете? Ученый человек! — она подняла вверх указательный палец. — Не ей ересью всякой заниматься.
Глаза старушки потемнели:
— Ересью, говоришь? — она привстала, и дымок вокруг замер, словно окаменел. Кате стало тяжело дышать: — А то, что Ярушка делала нынче — тоже ересь?!
