Антон Семенович пока не проронил ни слова, но вот он не выдержал, встал и обратился к ребятам не с просьбой, а с требованием ничего не таить про себя, честно рассказать комиссии все обиды на него и на любого из воспитателей и служащих колонии. При этом он назвал фамилии нескольких колонистов, которые были им наказаны в последние дни. Брегель немедленно вызвала их, но они в один голос, дружно заявили, что Антон Семенович наказал их за дело, так какая же может быть у них обида на него! Стоит заметить, что все они были не старые горьковцы, а бывшие куряжане. Наконец после долгих, всё новых и новых взываний председательницы поднялся уже знакомый нам старший колонист Дмитрий Чевелий и громко сказал, что он очень обижен на Антона Семеновича и воспитателя Чапляна (Буцай). Члены комиссии сразу оживились — зашелестели бумаги, заскрипели перья.
Когда Чевелий выходил к столу президиума, ребята провожали его суровыми взглядами, но, как только он начал свой рассказ, они поняли, что Митя просто решил разыграть комиссию. Ребячьи лица засветились улыбками, из зала понеслись насмешливые реплики в адрес председательницы.
По словам Мити, на прошлой неделе он как-то зашел в неурочное время на кухню и попросил старшую кухарку дать ему обед: он, мол, опоздал пообедать в столовой. Кушать на кухне колонистам не разрешалось, но старшая кухарка, поворчав, дала Мите тарелку борща. Едва он успел черпнуть ложкой, как в кухню зашел дежуривший в этот день Чаплян.
— Ты что здесь делаешь? — спросил воспитатель, увидав Чевелия. — Ведь ты только полчаса тему назад пообедал в узловой, и, по твоей просьбе, тебе еще дали прибавку!..
Кухарка, услышав эти слова, схватила деревянный половник и с криком: «А, так ты мне брехать!» — ударила им Чевелия. Половник треснул. Борщ кухарка вылила в ведро, а Митю выгнала вон из кухни.
Выслушав этот рассказ, председательница комиссии с досадой спросила:
— И это все? В чём же состоит твоя обида на воспитателя? Это все?
— А как же! — не задумываясь, ответил Чевелий. — Борщ-то ведь пропал! Не зайди воспитатель на кухню, я бы ещё раз пообедал!
— А на Антона Семеновича за что ты в претензии, — уже со злостью спросила Брегель.
— Да ведь Антон Семенович объявил выговор кухарке, и мне теперь не то что в кухню зайти, а и мимо пройти нельзя! Кухарка кочергой побить грозится! Ей богу! — сказал он, притворяясь сильно взволнованным.
Чевелий возвращался на свое место, пожимая плечами, с видом человека, удивленного, как это его обиды, о которых он так подробно и ясно рассказал, остались непонятыми… А ребята веселились от души, глядя на него.
