— Помнишь, как мы учились целоваться? — спросила я, откручивая крышку бутылки.
— Да, мы хотели стать экспертами к девятому классу.
— Экспертами. — Я засмеялась, глотнула виски и вдруг ощутила, как по внутренностям прокатывается жар. Обычно мы пили пиво или водку, стащенную нашими друзьями у родителей и смешанную с каким-нибудь соком. — Вот, попробуй на свой страх и риск, — выдавила я.
Мейбл сделала глоток и закашлялась.
— Мы тогда больше нервничали и хихикали, — сказала я, вспоминая среднюю школу. — Даже не представляли, каково это — учиться в старших классах. Как себя вести, о чем разговаривать…
— Ох, это было так весело!
— Что именно?
— Да все. Дай я попробую еще раз. — Ее рука пошарила в темноте, пока не нашла бутылку. Мейбл откинулась назад, и ее лицо осветила тусклая луна. Она протянула бутылку мне. Я тоже сделала глоток.
— Уже лучше, — сказала она.
Это была правда. С каждым глотком пить виски становилось все легче. Тело обмякло, голова закружилась. Теперь я хохотала над любой фразой Мейбл, и каждое воспоминание вдруг становилось значительным.
Мы какое-то время молчали. Потом она выпрямилась.
— Что-то мы давно не практиковались, — сказала она и наклонилась ко мне.
Мы столкнулись носами, и меня начал разбирать смех — но ее рот уже прижался к моему.
Мокрые губы.
Мягкий язык.
Она обвила меня ногами, и мы начали целоваться яростнее. Вскоре мы уже лежали на песке, и я перебирала пальцами ее соленые спутанные волосы.
Она расстегнула мою куртку. Холодные руки проникли под свитер. Мейбл принялась целовать меня в шею.
— Что бы на это сказала сестра Жозефина? — прошептала я и почувствовала, как Мейбл улыбается мне в ключицу.
Ей не сразу удалось расстегнуть мой лифчик, но когда она с ним справилась, кожу окутал холодный ночной воздух вперемешку с ее теплым дыханием. Я стянула с нее свитер и подняла лифчик с груди, даже не расстегивая. Никогда прежде я не испытывала такого возбуждения. Не то чтобы у меня был большой опыт. Не то чтобы меня часто так касались… Но даже если бы я перецеловала уже десятки парней, я все равно понимала бы, что эти поцелуи — особенные.
Я уже любила ее.
Мы расстегнули джинсы, и пальцы Мейбл коснулись резинки моих трусиков.
— Если завтра об этом пожалеем, — прошептала она, — то свалим все на виски.
Но небо уже светлело; завтра наступило. А я ни о чем не жалела.
* * *
Мы открыли глаза, когда на пляже стоял утренний туман, а по небу носилась стая песчанок. Я держала Мейбл за руку, смотрела на ее узкие смуглые пальцы и хотела, чтобы они вновь очутились у меня под одеждой, — но сказать об этом не осмеливалась.
