Когда первый сеанс закончился и Марта дышла из кабинета, в голове у нее была полная неразбериха. Этот человек либо специально противоречит ей во всем, что она считала незыблемым и священным, либо абсолютно безнравственен- «А кто вам сказал, что вы должны заботиться о своих детях?», «А где написано, что глисты — это плохо?», «Доисторические люди никогда не мылись, в их шкурах копошились вши, их покрывали струпья и лишаи, но разве они были несчастнее вас?» — эти и такие же глупые и бессмысленные вопросы он задавал ей целый час, и она пыталась с ним спорить, доказывая очевидные веши, но не могла — его логика была безупречна. И вместе с тем он производил хорошее впечатление: высокий умный лоб, четкость мыслей, рыжеватые вьющиеся волосы — этакий древнегреческий философ. «Вы боитесь попасть в сумасшедший дом? Ну что тут такого? — Но я ведь останусь совсем одна. — Значит, вы больше боитесь одиночества? — Наверное, да. — А кто вам сказал, что одиночество — это плохо? — Но это действительно ужасно! Я всегда была с кем-то. Я не представляю себя одной. — Если вы никогда не были в одиночестве и не знаете, что это такое, с чего вы взяли, что это ужасно? Где написано это неопровержимое для вас утверждение?» К тому же все это записывалось на магнитофон, в конце встречи терапевт дал ей кассету, чтобы Марта могла прослушать ее дома и подумать как следует. «А на самом деле, почему мне кажется, что одиночество — это так страшно?»
Терапевт не скрывал от Марты своих целей. На следующей встрече он прочитал ей целую лекцию о том, как системы глупых установок искажают человеческую жизнь, делают людей скованными и несчастными. Его теория была ясной и логичной. Марте, с ее склонностью все упорядочивать (вспомним, что она даже детей называла в алфавитном порядке — Арлин (А), Барри (B), Чарльз (С), Дебра D)... и рожала их каждые два года), эта теория пришлась по душе. Постепенно она стала понимать, что, действительно, всю жизнь руководствовалась несколькими принципами, всегда казавшимися ей незыблемыми и очень важными, которые она принимала на веру и никогда не пыталась размышлять, верные они или нет. И может быть, терапевт был прав, когда сказал, что она сама с помощью этих жизненных правил выстроила вокруг себя маленький и жалкий мир, в котором жила, как червь, и боялась больше всего именно червей. Когда-то, когда заболела Арлин, черви вторглись в мир Марты и стали разрушать его. Марта спряталась в ванной и стала проводить в ней большую часть своей жизни. Мир стал меньше — в нем остались вода, кран, полотенце, но она все равно сохранила его. «Если вам этого достаточно, тогда зачем плакать и жаловаться? Почему бы не решить, что кроме ванной больше ничего нет. и не жить там счастливо? Это было бы логично».
