Знание-сила, 1997 № 09 (843) | страница 22

Сегодня неинтересно вспоминать прошлое. Кажется, будто мы отряхнули его прах с апостольских сандалий, оставив тоску коммунистам. Но тот, кто хочет понять специфику нарождающейся экономики, вынужден обращаться к недавней истории. Ведь приватизированы не какие-то абстрактные, а те самые предприятия, в рыночные отношения вступили не новые, а наши советские люди. Удивительно мирное прохождение так называемых реформ происходит не только от мифического долготерпения российского народа, но и благодаря тому, что структурно мы все еще пребываем в застое, живем внутри тех механизмов социального взаимодействия, которые за годы застоя выстроились.

Казалось бы, вот новое явление — отмывание прибыли посредством фантомных фирм. Ничего подобного не было при социализме. Однако фиктивный круговорот дохода кажется новшеством лишь пока судишь по форме. Когда же изучаешь условия, при соблюдении которых становится тайной то, что знают все, просто диву даешься структурной устойчивости латентных механизмов. Должны быть соблюдены все правила псевдонимности, все нормы оплаты круговой поруки, все ритуалы межличностного взаимодействия, делающие невидимой почти открытую игру. Ни одно действие не фиксируется так, как совершается. Плутовская этика такого не допускает даже тогда, когда это практически безразлично — просто для того, чтобы не исчез навык.

«Страна псевдонимов»,— говорил о России маркиз де Кюстин. Что ж, признаемся, это наша национальная игра. Мы говорим «рынок» и чувствуем привкус подделки, потому что какой же это рынок, когда вместо конкуренции — мафиозные разборки. Говорим «коррупция» и опять невпопад, потому что применяем понятие, которое пришло из системы, где с коррупцией борются.

Обычно, говоря об экономике, пользуются показателями эффективности, взятыми из западной экономической науки Между тем, чтобы понять причины устойчивости отечественной системы, надо видеть, в чем именно ее неоспоримые преимущества. А значит, мерить ее эффективность нестандартными показателями.

Например, неоспоримым преимуществом двойной экономики является то, что она феноменально приспособлена к идиотизму власти, ибо привыкла выживать при некомпетентном руководстве. Это уже дало возможность пережить перестройку: никакая система, построенная на этике дисциплины и послушания, не вынесла бы такой непросчитанности, некомпетентности, неподготовленности «реформ».

Другим преимуществом двойной экономики является ее способность нормально существовать в условиях перманентного кризиса.