Он улыбнулся, как мог обворожительнее, поклонился и сказал:
– Я жду хозяина, мадам. Вы не знаете, где я его могу найти?
Тут дверь закрылась окончательно, и он остался один, недоумённо рассмеялся и пожал плечами. Спустя некоторое время пришёл хозяин.
Он был невысок и приземист настолько, что голова его, казалось, сливалась с плечами, к тому же она сидела на его теле несколько боком, вроде как тот постоянно прислушивался к чему-то. Черты лица хозяина были оплывшие, рот узенький, и только маленькие настороженные глазки выдавали силу и твёрдость его характера.
Весь лучась привычной улыбкой, хозяин спросил у капитана, чем он может ему служить.
– Мы с друзьями хотели бы посидеть и выпить где-нибудь вечером, – объяснил капитан и спросил. – Не знаете ли вы в городе какое-нибудь приятное место? С музыкой.
– Единственное в городе приятное место с музыкой – это заведение напротив, – ответил хозяин. – И там сегодня как раз поёт несравненная Норма Джин. Очень рекомендую.
– Несравненная? Вот как? – капитан поднял брови и пошутил: – Имя у неё, по крайней мере, привлекательное.
Он поблагодарил хозяина и прошёл в таверну. Спустя некоторое время он опять вошёл в гостиницу и поднялся наверх.
– Господа моряки, – сказал он доктору и мистеру Трелони. – Мы сегодня вечером идём в таверну напротив слушать несравненную, так её здесь все называют, Норму Джин. Она певица.
– Я согласен! – крикнул доктор со своей кровати. – Очень приятное имя!
– Давайте сходим, конечно, – отозвался мистер Трелони из кресла в углу. – Но думаю, после чернокожей Молли нам уже никто не сможет понравиться…
По лицу капитана скользнула тень. Он помрачнел и остаток дня был молчалив.
****
Зал той таверны, куда вечером пришли джентльмены, был довольно большой, ясно освещённый толстыми свечами, которые потрескивали в кованых потолочных светильниках.
Здесь царил запах рома, топлёного жира, жареной оленины и, конечно же, рыбы. В середине зала, у стены, была сколочена дощатая сцена, или даже не сцена, а низкие подмостки. Вокруг них стояли столы, за которыми сидели, в основном, мужчины, – иные даже в париках, – женщин было мало. Мужчины громко разговаривали, много курили, по залу сновали слуги. Потом на сцену вышли музыканты. Разговоры смолкли, все повернулись к сцене.
Заиграла мандолина, нежно и чувственно, её страстный призыв подхватила скрипка. На подмостках появилась певица в голубом платье. Она почему-то сразу посмотрела на капитана, быстро отыскав его взглядом. Она запела, и все в зале тотчас подумали, что певица поёт сейчас для кого-то одного.
