— Правда? Как здорово складывается. Ведь множество полек с огромным удовольствием пожили бы с таким белокурым занудой, который подавал бы им в постель роскошный завтрак, приправив его искусной вступительной игрой, — парировала мама и невинным голосом спросила: — А когда будет десерт? Я просто не могу дождаться.
Ушли мы от них часа за два до рождественской мессы. Папа не вынес унижения и объявил, что у него ужасно болит голова. Мы быстренько попрощались с родственниками, я успела чмокнуть бабушку в лоб (не знаю, заметила ли она, одурманенная «Каплями любви»), и мы тронулись домой.
ЗА ДВА ДНЯ ДО НОВОГО ГОДА
Изнуренная поглощением праздничных крокетов с грибами и очередного тома биографии Джонатана Аксона, я выбралась к девочкам.
— Миленка еще не вернулась, — сказала Виктория, — а Травка сейчас придет. Будем вместе восхищаться великим творением Марии.
— Какой Марии? — по причине рождественских праздников в голову мне пришел только Младенец в яслях.
— А то ты не знаешь. Мария сотворила абстракцию. Пошли, посмотришь.
Я вошла в комнату. На южной стене располагалась гигантская клякса, как будто кто-то нечаянно капнул тушью с огромного пера. Причем тушью неонового интенсивно-оранжевого цвета.
— Энергетически, да?
— Жутко, — подтвердила я.
— По мнению Травки, эта абстракция многое говорит о внутреннем богатстве Марии.
Внутреннее богатство. Прямо тебе Швейцария какая-то.
— А что именно говорит? — заинтересовалась я.
— Ну, что у Марии исключительно сложная психика, — продекламировал из коридора Травка. — И что ее терзает какая-то дилемма. Когда она дорисует пятно индиго, буду знать больше.
— Она собирается еще что-то дорисовывать? — испугалась я.
— Сразу же после Нового года, — подтвердила Виктория.
— А где она сейчас?
— На лыжах катается. Травка, ты мог бы поехать с ней.
— Мог бы. Но мы с лыжами плохо сочетаемся.
— А ты пробовал?
— Однажды. В выпускном классе. Отец решил компенсировать все, что он не додал мне по части воспитания, и снял для нас квартиру в Стасикувке. Заказывал он ее по телефону и не видел, что снимает. На месте же оказалось, что в комнате холодно и полно тараканов, зато горячей воды нет, потому что, как на грех, сломался бойлер.
— Как обычно на квартирах в сезон, — заметила Виктория. — Я еще ни разу не попала на квартиру с горячей водой, а езжу в горы больше трех лет. И что твой отец?
— Мы промучились два дня, кутаясь в овчины. Отец немножко поплакался на свою тяжелую жизнь. Мол, он совершенно лишен свободы и должен платить алименты на трех детей. А еще четвертый намечается.
