Второй Мессия — «Искупитель». «Сегодня такая ночь, когда сводятся счеты», — говорит Воланд. Отсюда и тема денег в романе, особенно фальшивых. Понятным становится и эпизод со сдачей валюты. Искупление вины, прощение: Фрида, Пилат, Берлиоз, Иван, Варенуха, фиолетовый рыцарь, Николай Иванович… «Кот…, откуда-то добыл печать, по всем правилам подышал на нее, оттиснул на бумаге слово «уплочено».
И, наконец, Мессия, как обещал, «отделил агнцев от козлищ». Увы, даже самые лучшие из «агнцев» не заслужили Свет!
Каноны соблюдены. Христиане ждут, что Мессия восславит Иисуса в день второго пришествия — об этом и шла речь на Патриарших прудах. Он должен явиться перед «концом времен», «в день, которого не бывало». Сделано! В Москве «небывало жаркий закат». С четырех концов загорелась столица, плавится солнце, разламывается луна, «тьма пришла» — все признаки надвигающегося Апокалипсиса! Маргарита разбивает часики — «и времени уже не будет». Далее: «… нет уже давно и самого города, который ушел в землю и оставил по себе только туман».
Все счеты сведены. Исполнилась: «придет же день Господень, как тать ночью, и тогда небеса с шумом прейдут, стихии же, разгоревшись, разрушатся, земля и все дела на ней сгорят…».
Христиане ожидают Иисуса. «Мастер и Маргарита» — роман о втором пришествии. И о том, как Мессию опять не узнали: не случайно Булгаков подчеркивает, что лицо Иешуа — «обезображенное», «неузнаваемое».
«Лысеющий лоб» Воланда, изборожденный страданием, разве это не ясный намек на Лысую гору, чье второе название — Лысый Череп?
«Человечество будет смотреть на солнце сквозь прозрачный кристалл», — говорил Иешуа. В «Откровении» Иоанна Богослова перед Божьим Престолом расстилается море, «подобное кристаллу». Светило над Новым Иерусалимом — блистающий кристалл. А у Воланда — чудесный хрустальный глобус! Он дарит Маргарите золотую подкову, усыпанную бриллиантами: буква «омега» — знак счастливого конца «Все будет правильно!» — обещает маг. «Я есмь Альфа и Омега, начало и конец», — так называл себя Тот, Кто говорил с Иоанном Богословом. Но он же сказан «Я, Иисус…»
Средневековые художники, выполнявшие иллюстрации к «Откровению», обычно изображали триединого Бога в виде сияющего треугольника. Этот же знак мы видим на часах и портсигаре Воланда: «На крышке его сверкнул синим и белым огнем бриллиантовый треугольник»…
А бал в квартире № 50 — это, конечно, праздник пятидесятницы. «Ну, натурально!» — сказал бы Коровьев. В тот день Дух Божий сошел на учеников Его, и три тысячи неофитов присоединились к ранее уверовавшим («Народу!» — тут Коровьев ухватился за щеку, как будто у него заболел зуб…».) «Сошествие Духа» наблюдалось в конце бала: «Разве я позволил бы себе налить даме водки? Эго чистый спирт!» «Дух» по-латыни — «спиритус». Если верить Библии, Дух этот сошел на каждого из учеников в виде языка пламени. У Булгакова — пожары: «загорелось как-то необыкновенно…» Не символ ли это, не знак ли чего-то другого? «Огонь пришел Я низвесть на землю и как желал бы, чтобы он уже возгорелся». «Огонь» Иисуса «необыкновенный»: огонь Истины, Слово Божие…
