Я спросил у одной старушки, проживавшей у реки со своим умственно отсталым сыном, можно ли моей семье занять одну из комнат у нее в доме. Женщина согласилась, и с наступлением нового года мы с женой и двумя детьми перебрались к ней из дома моего отца. У меня все еще не было работы – я просто не мог найти ее, несмотря на все попытки, – и нам приходилось жить на корешках, травах и речной рыбе.
Я поставил целью построить дом для своей семьи. Одолжив инструменты и телегу в кооперативе, я направился в горы. Снегу выпало очень много, кое-где снежный покров достигал полуметра и больше. Отыскав подходящую сосну – около 8 дюймов в диаметре – я срубил ее, погрузил на телегу и привез вниз. И так несколько раз. Работа эта была воистину адская.
Съедал я тогда горсточку мороженного неочищенного риса, который мне пожертвовал отец. Если хотелось пить, я просто жевал снег. С меня пот лил градом, когда я взбирался на гору срубить очередное дерево. А отвозя срубленную сосну вниз, я уже околевал от холода. И когда наконец нарубил достаточно деревьев, мои пропотевшие рабочие штаны одеревенели от мороза и снега. С каждым шагом они хрустели, с них осыпались кристаллики льда.
Скобелем я ошкурил деревья и сложил бревна там, где собрался выстроить хижину. Первым делом я распилил стволы на бревна нужной длины. После этого набрал у реки камней и на тележке доставил их к месту строительства. Заложив фундамент, я поставил несущие столбы. В качестве облицовки пришлось воспользоваться глиной вперемешку с землей. Будь я важной партийной шишкой, вероятно, сумел бы раздобыть цемент, а так пришлось довольствоваться глиной.
Я голыми руками шлепал глину на бревна. Мозоли кровоточили, так что, можно сказать, дом этот возведен и на моей крови. Чтобы согреться, я разводил костер, но жар от костра больно обжигал ободранные ладони, с которых слезала кожа. Невзирая на эти муки, выхода у меня не было – я должен был завершить постройку. День за днем, неделя за неделей я работал как проклятый.
Через пять месяцев дом был почти готов. Я соорудил стропила и покрыл крышу соломой, которую нарезала жена. Разумеется, творение моих рук куда сильнее смахивало на лачугу, чем на настоящий дом, но по крайней мере он мог уберечь нас от непогоды. Оглядев его, я обратился к своей жене:
– «Скоростной бой!» Похоже, на сей раз он вышел не таким уж убогим.
– «Скоростной бой», – повторила она со смехом избитый пропагандистский лозунг того периода.
