* * *
Лето пролетело, как всегда, очень быстро. Да и занято оно у меня было по самую завязку: дополнительные занятия по математике, занятия с Николаем Ивановичем рисованием, огород. В конце июля я проводил Николая Ивановича в Ленинград, где он решил продолжить учебу на художника в академии художеств.
– Не бросай рисовать, – говорил он мне, стоя возле вагона. – Иначе загубишь свой талант. Рисуй все, что видишь, но всегда критически оценивай свою работу. Без этого художника не получится. А закончишь школу, приезжай в Ленинград, я тебе помогу с учебой.
Дренькнул звонок, Николай Иванович обнял меня, встряхнул и полез в вагон.
Лишь когда поезд отошел от станции, я почувствовал, что потерял друга, хотя и взрослого, намного меня старше, но все-таки именно друга, и теперь у меня никого не осталось – только Рая. Но она как уехала, так еще ни разу не приезжала в Адлер. И неизвестно, где она: в греческом поселке или где-то за Туапсе? Может, ее украли и выдали замуж, и я буду ждать ее всю жизнь, да так и не дождусь.
Рая приехала лишь в начале августа. Оказывается, она точно была в горах за Туапсе, но ее, к счастью, не украли и даже не пытались украсть. А еще она как-то странно изменилась: стала совсем взрослой, смотрела на меня как на маленького, часто вздыхала, но по-прежнему любила, когда я ее целовал.
Побыв в Адлере несколько дней, она опять уехала и появилась лишь перед самым началом учебного года. Я все стеснялся спросить у нее, почему она в таком возрасте будет учиться только в седьмом классе, в то время как должна бы учиться в девятом? Может, оставалась на второй год? Или болела? И как-то не выдержал и спросил.
– Так война ж была, – удивилась Рая моей непонятливости. – В сорок втором к нам в горы – мы жили тогда в адыгейском ауле – пришли немцы. Поэтому год мы не учились, а потом еще год, потому что не было где учиться…
– А какие они, немцы? – спросил я.
– Не знаю: я их не видела. Когда они приходили, мы прятались в пещерах. В ауле оставались одни старики. Немцы уходили, и мы возвращались.
В августе я пересдал экзамены по математике и был переведен в восьмой класс. Я понял, что к учебе относился легкомысленно, что пора браться за ум. И я взялся, то есть стал меньше читать книг, а больше налегать на учебники.
С началом учебного года в наших с Раей отношениях что-то изменилось. Она стала задумчивой, заберется в мой сарай, сидит, подняв колени и уткнув в них подбородок, и смотрит на меня, и смотрит, будто решает, что делать, так что мне хочется куда-нибудь уйти, чтобы не видеть ее настойчивых глаз. А то опять начнет тормошить меня, если у нас никого нет дома.
