Один шкаф, особый, был заполнен пронумерованными папками - защищенными диссертациями учеников Виктора Сергеевича. На нижней полке осталось совсем немного места.
Евгений Степанович попросил меня рассказать, на каком этапе находится проверка эффективности полигена Л. Я старался докладывать сжато, как он любил, и в то же время не упустить существенного.
- Это у вас листы с формулами? - кивнул Евгений Степанович на рулон в моей руке.
Я раскатал рулон на столе и напомнил ему о предложениях, разработанных еще под руководством Виктора Сергеевича и при участии Александра Игоревича. Когда я упомянул имя последнего, Владимир Лукьянович сделал пренебрежительный жест так, чтобы новый директор увидел.
"Вряд ли ему понравится такое отношение к его другу со стороны этого поревернутолицего", - не без злорадства подумал я.
- И что же, предположения подтвердились? - спросил директор.
Его в общем-то привлекательное, хотя и полноватое лицо портил рот мясистые, слабо очерченные губы. Из-за них рот казался размытым и каким-то неаккуратным, несобранным.
- Большинство, Евгений Степанович. У подопытных овец полиген Л вызвал и прибавку в весе, и резкое повышение качества шерсти. Можно даже утверждать, что получен новый вид шерсти - необычно влагоустойчивый, даже влагоотталкивающий...
- Об успехах знаю, - прервал меня Евгений Степанович.
- Как же, весь институт слухами полнился одно время, - с обычной своей усмешечкой вставил Владимир Лукьянович. От этой его двусмысленной усмешечки и скрипучего голоса меня так и передернуло.
- Обратите особое внимание на те параметры, где предположения не подтвердились, - продолжал Евгений Степанович. - Возможно, следует изменить какие-то участки основной формулы, ввести дополнительные компоненты. Все ли ее участки экспериментально выверены?
- Конечно. Сначала - промоделированы в машине. Вы же помните, отдел матметодов этим занимался, лично Александр Игоревич...
- Это серьезно, - одобрил Евгений Степанович. - Александр Игоревич настоящий ученый, правда...
- Правда, мягко выражаясь, большой фантазер, - вставил Владимир Лукьянович, уперев жирный подбородок в воротник.
Я удивленно взглянул на Евгения Степановича: неужели не одернет наглеца? Как он смеет рассуждать о том, в чем ничего не смыслит? И почему это он, записной подхалим, так обнаглел, что позволяет себе нетактичные выпады в адрес закадычного друга директора? Да еще в отсутствие последнего...
Однако Евгений Степанович пропустил его "вставку" мимо ушей.
