Черный мохнатый щенок шерстяным клубком подкатился к Генриху и стал обнюхивать его шпоры.
— Лассарильо, это Генрих!.. Это наш Генрих!..
Она кружилась по комнате, а собака бегала за нею и заливалась пронзительным лаем.
Вошел Швенди. За ним показалась сеньора Мария. Они были рады приезду гостя и принимали его, как родственника.
— Сначала дела, — усаживая Генриха, объявил Швенди.
Генрих торопливо рассказал о последних событиях при дворе.
— Да, нелегко будет отговориться и не пойти на эту процессию в монастырь, о которой упоминала королева, — вздохнул начальник кавалерии. — Женщины в этом отношении счастливее нас, воинов, — они скрываются под масками и мантильями. Трудно узнать, кто из них остался дома.
— А я непременно пойду в монастырь, — отозвалась вдруг из своего угла Инесса. — Я должна видеть врагов.
Все оглянулись на девушку и не узнали ее лица со строго нахмуренными бровями и потемневшим взглядом. Генрих рассказывал:
— Оказывается, войска набирались втайне уже давно. Повсюду идут хвастливые разговоры. Молодые офицеры, мои недавние товарищи по коллегии, ходят, гордо выпятив грудь. Они уже успели нацепить на себя новое оружие…
— А на днях, — вставил Швенди, — им выдадут из арсенала мушкеты, неизвестные еще в Нидерландах. Я знаю также и о вызове четырех полков из Ломбардии, Сардинии, Сицилии и Неаполя. Они составят около девяти тысяч лучших пехотинцев.
— А двухтысячной кавалерией, — вскочил Генрих, — будет командовать сын Альбы — дон Фернандо де Толедо!..
Он прошелся по комнате.
— Спокойствие, ван Гааль, — остановил его Швенди. — побольше спокойствия, как учит Оранский.
— Разве можно быть спокойным, когда об ограблении родины говорят совершенно открыто! Альба обещал королю, по собственному его выражению, что, «как только еретикам воздастся должное, сокровища польются из Нидерландов потоком, и поток этот будет обильнее, чем все золотые россыпи Мексики и Перу»… А королева, эта кроткая «Изабелла мира», со взглядом и голосом ангела, вышивает знамя для этого чудовищного похода!..
— Будьте мужчиной, ван Гааль, — подошел к нему Швенди. — Действуйте, а не предавайтесь отчаянию.
— Да, я решил, — поднял Генрих голову. — Я приехал в Мадрид по поручению инфанта собрать деньги на его бегство в Нидерланды. Если план этот рухнет, я уеду один. Здесь мне уже нечего делать…
Он почти до боли сжал руку Инессы. Она ответила ему крепким пожатием.
Лицо Швенди было строго.
— План инфанта рухнет, — сказал он убежденно, — принц Астурийский — больной сумасброд. Вы напрасно столько времени надеялись на него.
