— Альбы?! — невольно отступил Карлос.
— Да… Я шью и молюсь Мадонне о ниспослании герцогу победы.
— Победы над кем? — вырвалось у стоявшего рядом Генриха.
Королева удивленно подняла на него глаза:
— Над богоотступниками, конечно. На днях нам всем предстоит поехать в Мадрид на торжественную процессию в монастырь к образу Аточской Божьей Матери. Его величество готовится к всенародной молитве за благополучное доведение святого дела до конца.
Генрих сдержал крик негодования. Карлос, опустив голову, молча рассматривал будущее знамя Альбы. Белый шелк, переливаясь в складках и изгибах, казался огромной змеей с вышитой золотом и серебром чешуей.
— Прошу меня простить, ваше величество, — сказал он угрюмо, — но я должен идти…
И оба они с церемонным поклоном, предписанным этикетом, вышли из «Рая королевы».
Генрих во весь опор мчался верхом в Мадрид. Карлос наотрез отказался просить о чем-нибудь мачеху.
— Двор короля Филиппа Второго, — сказал он с ненавистью, — сумел переродить даже ангела!..
И они принялись с Генрихом за подготовку к бегству. Необходимо было собрать как можно больше денег. Генрих поскакал в столицу.
«Какая была нелепость, — думал он дорогой, — тратить столько сумасшедших денег на попойки среди завсегдатаев вент и уличных цыганок! Карлос слишком поздно спохватился. Вряд ли кто-нибудь из мадридских ростовщиков даст сейчас хоть горсть мараведи[32] взбалмошному нелюбимому сыну короля. У Карлоса и без того накопилась уйма неоплаченных долгов. Какая непростительная беспечность!»
Генрих примчался в город вечером. До утра не имело смысла начинать дела. Он направил коня к дому Швенди. Со дня отъезда королевской семьи в Аранхуэс он еще не был здесь. Соскочив с седла, он привязал лошадь к железному кольцу в стене, у входа, и схватился за молоток. Дверь открылась как будто сама собой. На пороге стояла Инесса. В полумраке передней на него смотрели ее сияющие счастьем глаза.
— Я знала, знала, что вы сегодня непременно приедете! — звонко говорила она, хватая его за руку. — Я ждала вас весь день!
— Как могли вы догадаться?
— Наш кипарис шепнул мне про это. Дядя!.. Тетя!.. Марикитта!.. Генрих приехал!..
Тихий домик наполнился звуками: задвигались стулья, загудел бас Швенди, донесся неторопливый возглас сеньоры Марии, завозилась на кухне Марикитта, оглушительно залаял щенок.
— Что это?.. У моей Инессы новость? — спросил Генрих. — Я слышу — собака…
— Да. Я завела чудесное маленькое существо, чтобы было кому рассказывать о вас. Людям я уже надоела. Посмотрите, вот мой Лассарильо.
