Существо твоего «Я» неизбежно остается одним и тем же, хочешь ты его представить лучше или хуже, так же как почерк не меняется — пишешь ли ты лживо, или правдиво.
Надо конечно, перечитывать старые дневники, чтобы видеть — переменился ли? Иначе — бессмыслица.
20 октября. — Самое трудное в литературе художественной — изображение дураков. Это, вероятно, потому, что хотя они нередко очень глубоко чувствуют, эту способность за ними не хочется признать. Хочется, чтобы большому чувству сопутствовал ум: жалко его отдавать дураку. Но если нет полного убеждения, что например, круглый дурак может быть глубоко несчастен, то трудно изобразить его несчастье убедительно.
21 октября. — Поздно вечером читал Нине отрывочки и записки к роману. Сказал о названии, эпиграфах. Ей очень нравится и то и другое. Рассказывал о судьбах главных героев, между прочим, о пришедшей сегодня настойчивой мысли о смерти Аночки. Думаю, так будет верно и очень важно для понимания всей тяжести жертв принесенных в войну. Читатель мне этой смерти не простит, сказала Нина. Я сам прежде всего подумал об этом. Но гораздо важнее, что читатель почувствует, как велики были жертвы. И я усугублю это чувство тем что Кирилл узнает о смерти Аночки в момент, когда прибежит домой, ночью, чтобы сказать самому близкому человеку о своей большой радости — о том что воага отбили и он побежал. Когда Кириллу откроют дверь дома и он переступит порог, в передней его будет ждать незнакомый и по лицу его он поймет, с какой вестью человек явился. И затем — другая: жена!., чего почти никогда не ждал.
P. S. — Это будет страшная, чудовищная потеря для Кирилла, и он должен будет выстоять. Ужасно будет, когда поймет, что теперь больше некому сказать о счастье, если только счастье будет еще когда-нибудь навещать.
А оно навестит, когда возвратится дочь — после сведений о Черепецкой драме и уверенности, что дочь тоже погибла.
Оно навестит, но будет полсчастьем, потому что полным могло бы быть только с Аночкой.
3 ноября. — Бьюсь над фразой. И чем больше добиваюсь простоты тем больше усложняю фразу. Точно заколдован.
Ничего не могу больше делать — только пишу.
4 ноября. — С возрастом необыкновенно увеличивается понимание искусства и повышаются требования, предъявляемые к себе. А силы, отпущенные природой, либо остаются в своих рамках (талант), либо падают (нервная энергия, физические резервы выносливости). Поэтому писать становится с каждым днем труднее. Тут обратно пропорциональное отношение, и тщетны жалобы на самого себя: оно будет расти. Молодость много может и мало знает, старость много знает, мало может. Как в любви, —если перефразировать известную истину о ней. Распространенный комплимент старцам — «молод душой» говорит о том, что в преклонном возрасте именно душе свойственно многое понимать и многого хотеть, но комплимент умалчивает о качестве такой молодости.
