Майки все еще был жив и продолжал действовать, удерживать левый фланг. Я оставался справа, мы оба стреляли точно и осторожно. Я все еще пытался забраться хоть немного повыше. Но истощенная армия талибов изо всех сил мне мешала, и каждый раз, когда я пытался продвинуться даже на несколько метров, они отбрасывали меня назад. Майки тоже все еще пытался взобраться выше, и у него это даже получилось. Ему удалось протиснуться в известняковые пласты над тем местом, где я стоял. Это была хорошая позиция для атаки, но ужасная с точки зрения защиты. И я знал, что она наверняка станет последним рубежом Майки.
Именно тогда Акс подошел прямо ко мне в каком-то непонятном шоке, делая лишь минимальные усилия, чтобы оставаться под прикрытием камней. Потом я увидел рану: правая сторона его головы была почти снесена выстрелом. Я прокричал: «Акс! Акс! Давай, друг! Иди-ка сюда, вот прямо сюда».
Я указывал на расщелину среди камней, где мы могли бы найти укрытие. И он попытался поднять руку, в подтверждение того, что он меня слышал. Но не смог. Акс продолжал идти, медленно, наклонившись вперед, уже без автомата. У него остался только пистолет, но я знал, что он не может держать его, целиться и стрелять. По крайней мере, он двигался в укрытие, несмотря на то, что никто не смог бы выжить с такой раной в голове. Я знал, что Акс умирает.
Майки все еще стрелял, но внезапно я услышал, как он прокричал мое имя – это был пробирающий до костей, полный первобытного ужаса крик: «Помоги мне, Маркус! Пожалуйста, помоги мне!» Он был моим самым лучшим другом, но он находился в тридцати метрах выше по горе, и я никак не мог подобраться к нему. Я едва мог идти, и если бы вышел на два метра из моей защищенной позиции, в меня всадили бы сотню пуль.
Тем не менее я осторожно выбрался из-за камней и попытался обеспечить ему прикрывающий огонь, заставить этих уродов отступить, дать ему небольшую передышку до тех пор, пока не смогу найти способ подняться туда и при этом не лишиться способности действовать.
Все это время он кричал, называя меня по имени, умоляя меня помочь ему выжить. Я не мог ничего поделать, только умереть вместе с ним. Даже когда у меня осталась лишь пара магазинов, я все еще верил, что смогу убить всех этих придурков в тюрбанах и каким-то образом спасти его и Акса. Я очень хотел, чтобы Майки перестал кричать, чтобы его агония закончилась. Но с промежутками в несколько секунд он снова и снова звал меня. И каждый раз, когда это происходило, меня будто резали ножом по сердцу. Слезы бесконтрольно полились из моих глаз, уже не в первый раз за этот день. Я бы сделал что угодно для Майки, я бы положил за него свою жизнь. Но моя смерть там, на этой обнаженной каменной породе, не спасла бы его. Если я и мог спасти его, то только оставшись в живых.
