Потом так же внезапно, как и начались, крики прекратились. Несколько секунд стояла тишина, будто бы даже талибы поняли, что Майки умер. Я двинулся немного вперед и посмотрел в его сторону. Я увидел, как четверо дикарей спустились к расщелине и выпустили несколько очередей в его мертвое тело.
Крик прекратился. Для всех, кроме меня. Я все еще слышу Майки каждую ночь. Я все еще слышу возгласы, заглушающие все, даже смерть Дэнни Дитца. Несколько недель я думал, что схожу с ума, потому что так и не смог этого забыть. Пару раз я слышал его даже при свете дня и, словно в полузабытьи, вжимался в стену, прикрывал уши руками и плакал.
Я всегда считал, что от такого рода психических проблем страдали другие люди, обыкновенные люди, но никак не бойцы SEAL. Теперь я знаю реальность. А еще я сомневаюсь, что опять когда-нибудь буду спокойно спать ночью.
Дэнни мертв. Майки тоже мертв. Акс умирает. Сейчас нас было двое, но это продлится недолго. Я решил спуститься туда, где прятался Акс, и погибнуть рядом с ним. Теперь я уже знал, что вряд ли есть еще надежда на спасение. Сверху надвигалось еще человек пятьдесят, и, возможно, к этому моменту они охотились только на меня.
Почти десять минут я стрелял в ответ им, крадущимся позади меня, производя лишь редкие выстрелы, чтобы хоть немного откинуть их назад – на всякий случай. Я стрелял ради той неправдоподобной надежды, что у нас была еще возможность выжить, что каким-то образом, благодаря звонку Майки, наше подкрепление прибудет сюда вовремя для отчаянного спасения.
Когда я добрался до Акса, он сидел между камнями и пытался наложить временную повязку на голову. Я посмотрел на него, пытаясь понять, куда делись его холодные голубые глаза, всегда сиявшие на его лице. Эти глаза, в которых сейчас я видел свое собственное отражение, были кроваво-черными – глазные впадины наполнены кровью от ужасной раны в черепе.
Я улыбнулся ему. Потому что знал: мы больше не пройдем с ним этот путь, по крайней мере, не на этой земле. Аксу недолго осталось. Даже если бы он был в самом лучшем госпитале Северной Америки, Аксу оставалось бы недолго. Жизнь уходила из него, и я видел, как это могучее сильное тело слабеет с каждой секундой.
«Эй, мужик, – сказал я, – ты совсем расклеился!» И сделал жалкую попытку поправить повязку.
«Маркус, они нас побили, друг», – он говорил с трудом, как будто пытаясь сосредоточиться. А потом он сказал: «Маркус, останься в живых. И скажи Синди, что я люблю ее».
