Я думаю, самая древняя военная стратегия в мире – это занять более высокую, чем враг, позицию. По моему опыту, ни один талибский командир не приказывал своим людям сражаться с нижних позиций. Так было и сейчас. И если бы все происходило на кукурузном поле, для нас ситуация была бы не такой опасной, потому что пули просто попадали бы в землю и оставались в ней. Но мы были зажаты в угол с гранитными стенами вокруг, и все отлетало от них со скоростью в триллион километров в час – это более-менее понятное определение рикошета. Всё – пули, шрапнель, осколки – со свистом отскакивало от этих камней. Нам казалось, что «Талибан» получал двойную выгоду от каждого выстрела. Если даже пуля не попала в цель, приходилось еще следить, куда она срикошетила.
Я все думал, сколько еще мы сможем продержаться под таким огнем и бомбардировками и не погибнуть. Мерф и Дэнни защищали нашу позицию слева, продолжая стрелять и неплохо попадать по талибам. Я стрелял прямо и вверх, пытаясь зацепить их во время перебежек между скал. Акс нашел очень хорошее укрытие между камней и только так всаживал пули в наступающие на нас тюрбаны.
Мы с Мерфом оба надеялись на хоть небольшое ослабление огня – это обозначало бы, что мы убили значительное количество народу. Но этого так и не случилось. Пришло подкрепление. Талибское подкрепление. Большими группами их воины двигались дальше, заменяя погибших на их позициях, присоединяясь к фронтовой линии этого широкомасштабного сражения на их родной земле. Все они были вооружены до зубов, но все еще не могли убить ни одного из нас.
Мы пытались дать им отпор, сосредотачивались на их самых сильных позициях, заставляли их укреплять линию обороны. За всю историю сражений вы не найдете других трех парней, которые дрались бы с такой смелостью и отвагой, как мои друзья дрались там, в горах. Несмотря на то, что были практически окружены, мы все еще верили, что, несомненно, сможем одержать победу над врагом. У нас еще было достаточно патронов.
Но потом Дэнни подстрелили еще раз. Прямо в шею. Он упал рядом со мной. Уронил ружье и сполз на землю. Я наклонился, чтобы подхватить его и подтянуть ближе к скале, но ему удалось подняться на ноги. Дэнни пытался сказать мне, что он в порядке, несмотря на то, что был ранен уже четыре раза.
Вот только теперь он не мог говорить, но и сдаваться не стал. Парень сам поднялся на ноги, опираясь на скалу, укрылся за ней и снова открыл огонь по талибам, подавая знак, что ему нужен будет еще один магазин. Его кровь лилась на его руки, на автомат и одежду. На какую-то долю секунды я беспомощно застыл, пытаясь справиться со слезами и наблюдая пример такой доблести, которую я не имел чести видеть ни до, ни после. Какой солдат! Какой друг!
