— Да, конечно, но вам дан дар эмпатии, а это редкое умение среди Темных…
— Да почему? А наши рудознатцы? Они обладают свойством слышать суть камня.
— Не камня — вы чувствуете эмоции разных существ и способны на них отвечать. Возможно, со временем вы сможете овладеть мысленной речью.
— Зачем? Пустое умение.
Эриндел тяжко вздыхает — разговор совсем ему не нравится. Смешной влюбленный мальчик уступил место разочарованному существу, полному боли. И сделал это Тиннар. Никогда бы не заподозрил метаморфа в такой изощренной мести, но ведь Темный явно сильно мучится.
— Простите, Эриндел, я хочу лечь.
Светлый Эльф только кивает головой. В его сердце — слабая надежда, что завтра утром снова послышится звонкий ехидный голосок и будет совершена очередная шалость. То, что он видит сейчас — слишком жестоко, тяжело наблюдать.
Аллеур легко поднимается, идет к своему месту, ложится, с головой накрывается плащом. Тиннар медленно поворачивает голову, взглядывает на то место у костра, где только что сидел Аллеур, в глазах боль. И натыкается взглядом на укоряющий взгляд Эриндела. «Зачем, зачем затеял все это? Оставил бы мальчишку в покое, и не было бы муки». Тиннар быстро отворачивается. Тяжело. Всем троим тяжело сейчас.
Уже поздней ночью Тиннар и Эриндел просыпаются от крика Темного — ночной морок, страшное видение прошлого. Аллеур корчится на плаще, закрывая лицо руками — ему опять снится бой. И то, как в лицо хлестнули потоки сиреневого смертоносного огня. Тиннар быстро встает, подходит к Аллеуру, трясет за плечо, пытаясь пробудить. Но морок держит крепко. Не отпускает ослабевшую жертву. Над ними склоняется встревоженный Эриндел — таких сильных кошмаров он у Темного и предположить не мог. Но торопливо произнесенные заклинания Светлого Эльфа не действуют, Аллеур по-прежнему горит в своем сне, хватая воздух пересохшим ртом между стонами.
— Тиннар, он не подчиняется магии исцеления Светлых — его барьеры не принимают мою помощь. Попробуй ты!
— О чем ты говоришь, у него защитных барьеров нет совсем, он совершенно беззащитен.
— Да попробуй сам, наконец, поймешь, о чем я говорю.
Абсолютная чернота и глухое беззвучие — Тиннар пытается достучаться до разума Темного и бьется об его невосприятие. Слова призыва и заклинаний словно поглощаются Тьмой, гаснут, не достигая помутненного сознания. А Аллеур вырывается из рук, корчится от давно исчезнувшей боли. Разум играет с ним жестокую шутку, непрерывно воспроизводя то, что давно уже исчезло из его жизни. Метаморф перехватывает его покрепче — он еще и покалечиться может, ударившись о каменный выступ в пещере.
