Тиннар просыпается внезапно — чьи-то ледяные пальцы касаются его лица, проводят по надбровьям, линии скул, подбородку — словно слепой изучает незнакомое лицо. Он медленно открывает глаза — над ним склонился Аллеур, он стоит на коленях возле плаща Тиннара и очень осторожно ласкает его лицо. Робкая ласка и узнавание пока чуждого существа.
— Мастер Аллеур, что с тобой? — в голосе метаморфа-глубочайшее изумление.
Мальчишка наклоняется над ним еще ниже, и, всхлипнув как-то совсем по-детски, припадает к его губам. Тонкий запах роз, исходящий от волос эльфа, ледяные губы, почему-то сладкие на вкус…
— Аллеур?
Мальчишка мгновенно выпрямляется, и Тиннар видит его лицо — искаженное, словно от очень сильной боли, жалкое, жаждущее. И широко раскрытые черные глаза — зрачки расширены так, что золотое сияние радужки почти не видно. Так уже было — когда Аллеур вдохнул аромат, уносящий все обиды и боль. Но это — другое, он хочет совершенно другого. И это желание — оно сравни отчаянной боли и безумному ожиданию блаженства.
Тиннар приподнимается на локте, внимательно всматривается в мучительно искаженное лицо мальчишки. Он безумно растерян, он не ожидал такого. Но перед ним — лицо эльфенка, запрокинутое назад, со сведенными бровями, яростный блеск глаз смягчается опущенными темными ресницами. Будь он чуть старше и опытнее — такая боль на лице могла бы быть объяснена обычной похотью. Но это не то — он слишком невинен и неопытен, мука желания борется в нем с боязнью осквернения и страхом отказа. И это причиняет боль и дает надежду на огромную радость.
— Мальчик? — голос Тиннара хрипит и срывается- он боится поверить, он боится игры, он всего боится.
Аллеур всхлипывает и снова накрывает губы метаморфа поцелуем, пытается языком разжать их, получить ответ на поцелуй. Тиннар глубоко вздыхает.
— Аллеур, ты желаешь этого? Я правильно тебя понимаю?
В ответ — выброс ярости и гнева, и боль, и страх. И дрожь покорного тела. Конечно, он не ответит. Словами — никогда. Только выбросом эмоций, так долго живших в его душе.
Тиннар приподнимается, становится на колени перед мальчишкой, обнимает его, прижимается к его губам, чуть приоткрывает свои — чтобы ответить. Сказать, что он испуган — нет, это не то чувство. Страх есть — только это страх причинить боль или разочарование. Это сейчас Темный жмется к нему, прячется на груди, спасаясь от муки желания. Но вот любовь ли это? Не взглянет ли завтра золотоглазый с ненавистью и презрением — он уже раз видел этот взгляд во время ссоры. Не будет ли благоразумнее мягко отстранить обезумевшего мальчишку. Слишком странный выбор — к его ногам должны склоняться прекраснейшие эльфийские девушки, а он избрал метаморфа — исходного врага в недавней войне. Да еще и мужчину. Неужели не понимает ничего? Пресветлые боги, мальчик, сколько всего этого у тебя еще будет…
