Голос Семеныча абсолютно спокойный. Блин, вот попал-то — Семеныч дежурит. Он подхватывает меня за плечи, рывком ставит на ноги, тянет к сестринскому посту, сажает на стул рядом. Я жмурю глаза — стыдно невозможно. Тоненький стеклянный звон — похоже, мензурка, что ли. Что-то льется. Резкий мерзостный запах спирта.
— Ну-ка, выпей…
Я пытаюсь вырваться, но, неожиданно сам для себя, проглатываю редкостную гадость — разведенный спирт, вздрагиваю от жжения на губах и в животе, открываю глаза. Семеныч смеется:
— Отличное антистрессовое средство! Ты побудь до утра тут, а то мелкий беспокоится без тебя — мозги-то еще в отключке после такого, а утром мы его в палату выведем, а ты спать домой поедешь…
Я киваю.
— Владимир Семеныч, а что он говорил, что лекарство только три дня действует, а потом он умрет?
— Что??? — Семеныч довольно долго смотрит на меня, соображая, что ответить. — Нет, конечно, он совсем не так понял — это лекарство — да, потом ухудшение неминуемо, но его надо сменить. Что бы он умирал-то, Влад, ну ты человек грамотный, подумай сам!
Семеныч, ты … Гад ты, Семеныч, Элька-то все эти дни только о том и думал, что умрет. Но я молчу. Потому как Эльке еще в отделении лежать и оперироваться, а отделенческое божество лучше не злить. Вот так…
Я встаю и подхожу к Элькиной койке. Он смотрит на меня испуганными глазами.
— Семеныч сказал, что ты не умрешь. Велел побыть мне в палате, а утром тебя переведут в отделение. Ты понял?
Под прозрачным пластиком кислородной маски видно, как шевелятся губы: «Дааа».
— Я посижу рядом?
Беззвучный ответ: «Дааа».
Я беру стул и сгружаюсь на него возле Элькиной койки. Девчонки меня не трогают, я их, похоже, своей истерикой сильно перепугал. Еще раз посмотрев Эльку, Семеныч уходит спать в отделение. Становится очень тихо, только гудение и вдохи-выдохи дыхательных аппаратов да шум накачивающихся периодически манжет для измерения давления в мониторах. Тишина. Ночь…
Замученный Элюн, наконец, заснул. Мне же не спится. Странные мысли текут своим чередом. От спирта я не опьянел, но восприятие стало менее резким. А вот в голове стало немного проясняться. Есть такая штука — точечное зрение, это при глазном заболевании человек видит только то, что четко перед ним. И есть феномен точечного сознания — это когда в большом горе видишь только сам предмет своего горя, не обращая внимания на окружающих. Похоже, на Эльке меня как раз кликануло подобным образом — я никого, кроме него, просто не видел. И продолжалось это довольно долго — почти неделю. А не мешало бы и историю болезни его почитать, уж больно странные вещи Семеныч говорит ему и мне…
