Ну, все, дела закончили, пора домой. Элька бежит впереди меня, залетает в гардероб, берет свою невероятную куртенку — на тридцатиградусный мороз самое то — с голым пузом и в тоненькой футболочке. Не, парень, номер не пройдет — придется ехать домой на такси. Сопли на порученном попечению участке мне вовсе не нужны…
Глаза Эленыша стали круглыми, когда я затащил его в иномарку-такси. Госсподи, слаще морковки ребенок не видал, что ли?..
— Ну вот, приехали, вылезай. Это мой дом…
Эленыш торопливо рассматривает наш довольно запущенный подъезд, я затаскиваю его на свой этаж, торопливо звеню ключами — на лестнице холодно, а мелкий одет очень легко.
— Заходи, это мой дом…
Очень смешно, как Элька начинает знакомство с домом. Кажется, даже носик шевелится, как у обнюхивающегося котенка. Ему интересно, очень интересно. Дизайн у нас, конечно, своеобразный, образца 1970 года, еще до моего рождения и мебель покупалась, и книги. Пианино в красном углу. Там же икона Казанской Божьей Матери. Мама последние полгода молилась. После того, как ее отпели в церкви и похоронили, я ни разу ни о чем не просил Богородицу. Несправедливо вышло, она просила и ей это не помогло. Но это мои личные отношения с Богом, а крест ношу — мама надела давно еще. Память…
Бедный Элька от иконы едва не шарахается. Дурачок маленький, в писании сказано: «Кто соблазнит малых сих, пусть сам наденет на шею жернов и утопится — ибо тогда его участь будет легче, чем божий суд за его преступления». В свое время я легко выигрывал философские диспуты с преподами, чем беззастенчиво пользовалась наша группа — пока мы спорили, никого не спрашивали. Поэтому цитаты в памяти засели — чисто профессиональная тренировка памяти. Это надо для работы.
— Влад, а кто на фото?
— Моя мама и тетя…
— Красивые… А где твоя мама?
— Умерла…
— Ой, извини, пожалуйста…
— Не за что, ты же не мог знать… А с тетей у меня отношения не очень…
Элька пожимает плечами. В спальне — незаправленная кровать — я как вчера утром подскочил, так она и стоит, сверкая переворошенной простыней, мятой подушкой. Одеяло вообще на полу. Мелкий внимательно присматривается… Понятно, что ищет — женское присутствие. А зря. Постоянно у меня никто не живет, а прелюбодействовать я хожу в другое место. Да там меня последнее время не сильно-то ждут. Бесперспективный я для нее. Ну, в общем, да…
Когда мама умерла, для меня это оказалось полной неожиданностью. У меня как раз был бурный роман — первая моя женщина. Мне было ни до чего, каждый вечер рвался к ней, а мама запрещала, надо было учиться. Скандалил, вырывался из дома, уходил даже на неделю. Потом вернулся. Просто застал в ее квартире еще одного мена. Ну, так вышло. А мама все это время периодически ложилась на лечение, потом какая-то операция, тетка ее устраивала с свою больницу, меня как-то мало посвящали в это дело, да я и не интересовался сильно — у меня в голове тогда только моя пассия была. Короче, гром грянул настолько неожиданно, что я просто растерялся от всего. На 9 дней выяснилось, что они с теткой продумали все до мелочей — квартира блокирована так, что я продать ее не смогу без согласия тетки, небольшие деньги в банке были положены, чтобы дать мне безбедно доучиться, оплатить учебу и ординатуру. Она знала диагноз почти полгода и рассчитывала так, чтобы, как я ни дурил, но доучиться смог. С теткой мы тогда же разругались насмерть. Три года я не звоню и не хожу к ней. Хотя знаю, что она зорко за мной наблюдает — она же с половиной универа вместе училась или лечила. Сильно подозреваю, что и Семеныч — тоже шпион империалистической разведки…
