Оказалось, что живет он в Глинищевском переулке, поэтому подвез ее до самого дома; Сокол был ему по пути.
Из открытого окна кухни доносился смешанный запах абрикосов, кажется, ванили и еще чего-то аппетитного. Услышав Машины шаги от калитки, Вера выглянула из окна и сказала:
– Через полчаса будет черешнево-абрикосовое варенье с ядрышками. Спускайся, попробуешь свежее.
Для себя она почти не готовила – говорила, что в ее возрасте должно хватать овсянки с сухофруктами, и ей хватает. Странно, что вдруг взялась выстряпывать такую громоздкую штуку, как варенье. Это же перемыть все надо, косточки вынуть, абрикосовые, наверное, еще и разбить, ядрышки достать, обратно в абрикосы запихать… Маша не способна была даже представить, что могло бы ее вдохновить на такой подвиг, совершенно бессмысленный, потому что, если уж край как захочется варенья, то можно ведь его просто купить. Или, если абрикосово-черешневое в магазинах не продается, то пойти в ресторан грузинской, или армянской, или еще какой-нибудь южной кухни, и где-нибудь оно точно будет.
– Ага, спасибо, – ответила она. И, не удержавшись, добавила: – Меня бы под пистолетом не заставили такое готовить.
– Меня тоже, – кивнула Вера. – Но мама варила черешнево-абрикосовое с ядрышками, и Кирилл успел его полюбить. Он в июле приедет.
Она сказала об этом как о само собой разумеющемся, хотя вообще-то Маша не могла знать, кто такой Кирилл, потому что разговора о нем у нее с Верой ни разу не было. Но нетрудно было сообразить, что это сын и есть. Маша строила на его счет экзотические догадки – что он работает на полярной станции или что рассорился с Верой вдрызг – иначе непонятно было, почему он к ней не заходит. А все обыкновенно, значит: просто он живет в другом городе, а скорее в другой стране, потому что в какой же другой российский город мог бы он уехать из Москвы и из дома на Соколе, ясно, что ни в какой.
– Это ваш сын? – из вежливости все-таки спросила она. – А сколько ему лет?
Второй вопрос был бы, может, и невежливым, если бы Вера сама не сообщила, сколько лет ей. И не с каким-нибудь особенным смыслом сообщила, а просто к слову пришлось, так что можно было считать, что собственный возраст она воспринимает не болезненно.
– Кириллу сорок, – ответила Вера.
«Как Крастилевскому», – подумала Маша.
Когда тот уехал, оставив ее у калитки морозовского дома, она тут же у калитки посмотрела его возраст в Википедии, поэтому неудивительно, что вспомнила сейчас. Но что она вообще вспомнила о нем, было как раз удивительно.
