Очнулся Бадма на охапке свежескошенной травы посреди широкого поля. Слева от него были горы, высокие, упирающиеся в небо белыми вершинами, справа - пологие холмы, покрытые лесом. Под ближайшим холмиком стоял верный танк - обгорелый, без башни, с оторванной правой гусеницей. Вокруг суетились восемьдесят восемь механиков, все до единого в белых комбинезонах, с алмазными гаечными ключами и золотыми маслёнками. Рядом два здоровенных мужика с большими крыльями за спиной грузили в санитарные машины остальных членов экипажа. - Куда вы их тащите? - Бадма считал себя ответственным за боевых товарищей и был настроен решительно. - Ясен пень, в рай, - охотно откликнулся один из мужиков. - А это что? - То же самое, но с национальным колоритом. Да ты не бойся, командир, ещё увидишься с друзьями. По одному ведомству проходите, хоть и подразделения разные. - Тогда вот этого не трогайте, он буддист. Словоохотливый ангел сверился с бумагами: - Странно... У меня написано - бывший католик. - Не-е-е, он даже в позе лотоса сидеть умеет. - Точно? - Что я, врать буду? - Бадма вспомнил скрюченные от сидения в холодной воде ноги Мосьцицкого и понял, что не кривит душой. - Сам видел. - Ладно, забирай, - согласился ангел. - Опять что-то в отделе кадров напортачили. Вот здесь распишись. После того как была поставлена затейливая закорючка и четыре кляксы, Адам открыл глаза. - Где я? - но, увидев инструмент в руках механиков, сам себе и ответил: - В раю... Послышался стук копыт, и прямо из воздуха возник всадник на соловом коне. Слева у луки седла висел круглый щит, за спиной виднелся саадак с луком и стрелами, а в правой руке он сжимал кривую саблю. Почему-то с Анненской "клюквой". Бадма сразу узнал его, хотя и ни разу не видел. Ничего удивительного - мало кто может похвастаться личным знакомством с совестью, но, почувствовав однажды её угрызения, каждый определит - она. - Здравствуй, защитник Шаргай-нойон! - Здравствуй и ты, воин. Пойдём, я провожу тебя в рай, ибо по делам и награда! - А здесь? - И здесь тоже он. Но Небесный Полигон не для людей, а для их верных коней, с честью погибших, но не предавших. Пойдём, воин. - Постой, Шаргай-нойон, мой боевой товарищ... - Оставь. Посмотри на него. Неужели ты не видишь - он счастлив. Он нашёл свой рай и в другом месте будет страдать. Пойдём, воин. - Эх, пошли, однако! - Бадма присел, чтобы перемотать портянки перед дальней дорогой, но тут же вскочил и вытащил из-под обгоревшего комбинезона фуражку. - Я не могу, защитник Шаргай-нойон. Я не выполнил приказ и моё место не там, понимаешь? - Хаишта, Бадма-мэргэн! И не печалься, ибо смерть твоя была достойной. - Но дело несделанным... Всадник нахмурился, собирая морщины на лбу. - Да, долг превыше всего, - и громко свистнул. Рядом с ним всё так же из воздуха появился ещё один конь - огромный чёрный иноходец под серебряным седлом. - Садись, поехали к начальству, пусть оно решает, однако.
