— Маша, если ты не можешь найти причину жить и работать ради себя, работай ради них, — сказал Борис Михайлович. — На лечение всегда нужны деньги, много денег. Подари этим малышам жизнь. У многих из них есть шанс вылечиться, но у родителей часто не хватает средств. Ты можешь помочь. Кого-то — спасти, кому-то хотя бы облегчить страдания. Ты искала смысл? Вот тебе вариант. Подумай, а завтра скажешь, что ты решила.
В глазах Марии стояли слёзы.
— Борис Михайлович... Так вы не только музыкальные проекты финансируете?
— Делаю, что могу, — сдержанно улыбнулся тот. — Предлагаю тебе присоединиться.
Решение, которое Мария приняла, угадать несложно. Перед её мысленным взглядом стояли глаза этих ребят, обращённые на неё с надеждой. Если она будет продолжать валяться в постели, во власти хандры и неразрешимого вопроса «быть или не быть?», вполне может случиться так, что вскоре родители будут плакать на их могилках. Если она не вытащит себя за волосы из болота, так и случится. От неё зависела их жизнь. Нужно было действовать, и как можно быстрее.
Её первый после болезни концерт состоялся спустя две недели после этого разговора. Почти все заработанные средства были отправлены на лечение детей, а себе Мария оставила только на самое необходимое — концертные платья, еду и прочие бытовые нужды. Врачи считали, что она не долечилась, но Мария думала иначе. Она долечивала себя работой и этим новым смыслом, подсказанным ей Борисом Михайловичем.
Эта совместная цель сближала их всё больше. Мария испытывала к этому человеку огромное уважение, тёплую благодарность, а в его глазах видела ласку, от которой становилось и хорошо на душе, и вместе с тем как-то не по себе. Её подозрение подтвердилось: Борис Михайлович сделал ей предложение стать его женой.
И она не нашла в себе сил сказать «нет», зная, что его огорчит отказ. Он слишком много сделал для неё, чтобы она могла позволить себе оказаться такой неблагодарной дрянью.
Взрослые дети Бориса Михайловича приняли его брак в штыки. Они считали, что Мария вышла за него из-за денег, а у неё не было ни сил, ни желания что-то им доказывать. Так же считала и бывшая тёща, мать его покойной первой жены, и его старшая сестра. Дети и другие родственники жили отдельно, но семейные встречи всё-таки случались и каждый раз становились испытанием для нервов Марии. Враждебность и холодность новых родичей изматывала, хоть в открытую фазу конфликт и не переходил.
В интимной близости с мужем Марии мерещилось что-то кровосмесительное: в нём она видела прежде всего отца, старшего друга, покровителя. Но она предпочитала молчать и по возможности избегать этой стороны отношений. У неё был уважительный предлог — работа, в которую она была погружена почти двадцать четыре часа в сутки и семь дней в неделю. Она уже не боялась снова заболеть от перенапряжения, такой интенсивный рабочий график только радовал её. Борис Михайлович тоже был занятой человек. Однажды, когда они поздно вечером, вернувшись с работы — каждый со своей — легли в постель, он, поцеловав её в висок, сказал:
