— Запомни, запомни хорошенько, Розина, каков он. Не дал мне господь самому-то увидеть. Пошли ты ему здоровья и многих лет, дева пречистая!
Кола ди Риенцо с волнением перебирал в памяти события последнего времени. Со дня святой троицы, когда были изгнаны из Капитолия бароны-сенаторы, миновало немногим больше месяца. А сколько произошло перемен! Сколько совершено им за этот срок! Другому хватило бы на всю жизнь. Ведь жизнь человека, как утверждают философы, измеряется делами. И все же это лишь капля в море. Только первый шаг на пути к цели. Удастся ли достичь ее?
Всадник задумчиво устремил взор вдаль. Вот он стал трибуном. Как в добрые древние времена республики, избран народом законным правителем Рима. Правда, есть еще и соправитель — епископ Раймондо. Но папский наместник выходит из своего палаццо лишь для церковных служб. Старик ждет указаний из Авиньона. Папский же двор молчит. Климент VI как воды в рот набрал.
Кола вспомнил безбровое лицо и тяжелый взгляд первосвященника. Что же, пусть выжидает. Сейчас важно выиграть время. С каждым днем положение в городе улучшается. Дороги свободны от разбойников. Налаживается торговля. Почти все бароны принесли присягу. Конечно, доверять им нельзя. Но если даже они поднимут мятеж, у Рима есть теперь надежная армия.
Трибун с гордостью посмотрел на стройные ряды ехавших впереди воинов. На таких бойцов можно положиться.
Подъехав к собору святого Иоанна Крестителя, Кола ди Риенцо спрыгнул с коня и, осенив себя крестным знамением, вошел в храм.
* * *
— Приоденься сегодня. — Кола обнял жену, рассеянно осматривая накрытый к ужину стол.
— А в этом платье я тебе не нравлюсь? — Нина подняла на мужа удивленный взгляд.
— Мне ты нравишься в любом. — Трибун улыбнулся стоявшим неподалеку Чекко Манчини и Гуаллато. — Но нынче у нас гости, придут Джордано и Пикколо Орсини.
— Так ты опять их пригласил? Не слишком ли доверяешься этим баронам?
— Отчего же им не доверять? Джордано привез нам письмо Петрарки, а брат его Никколо обучает меня воинскому искусству. К тому же они искренне разделяют мое стремление возродить Рим. Нельзя же не верить людям лишь потому, что они знатного происхождения.
— И ты, кажется, не простого рода, — усмехнулся Чекко Манчини. — Или слухи о твоем происхождении — досужий вымысел?
Кола пожал плечами.
— Однако ты выбрал в герб трибуната семиконечную звезду. Ведь это знак Теодориха Боэция Северина, от которого, по преданию, идет род императора Генриха.
