— Машину занесло, дорога после ливня была, как каток, — хмуро проговорил я, старательно глядя себе под ноги. Краем глаза заметил ее мокрые кроссовки, носы которых смотрели прямо. В голову полезла старая ерунда про то, что человек, который чувствует к тебе симпатию, неосознанно разворачивает ноги в твою сторону. Нам позвонили, когда отца устраивали на носилках и готовились отправить в машину «Скорой». Мама подняла на уши весь город. М-да
— Татьяна Олеговна сказала, что «с каждой секундой может стать поздно», — тихо процитировала Варвара.
— Что? Да брось. В смысле, он в порядке, если можно так выразиться. Его зажало, сломаны ребра и нога, по всему телу куча синяков и ссадин, но в целом жизнь его вне опасности.
— Но
— Мама любит преувеличивать. Для нее все, что хоть сколько-нибудь выбивается из привычной колеи, заведомо приобретает гротескный оттенок.
— Она сама позвонила мне, — слово «сама» звучало четче остальных и должно было прозвучать весомым аргументом в пользу критического состояния отца.
— И ты решила, что тут все при смерти, надо скорее ехать и добивать? мои губы дрогнули в ухмылке.
— Что?
— Так, мысли вслух.
Я украдкой косился в ее сторону, делая вид, что по-прежнему рассматриваю не блещущий чистотой больничный пол. Носки ее кроссовок так и не повернулись к моей обуви. Внезапно я обратил внимание на ее руки; на среднем пальце левой кисти красовалось довольно приметное крупное кольцо. Я сидел справа и не мог видеть, что там изображено, но это было не нужно и без визуального подтверждения я точно знал ответ. Две верхние дужки поддерживали бабочку, тельце и крылья которой больше походили на две повернутые друг от друга, но тесно соприкасающиеся основанием, буквы «В». Откуда мне это известно? Прикусив внутреннюю часть щеки, я бросил быстрый взгляд на свою левую руку и точно такое же кольцо на среднем пальце.
Зачем она его носит?
Из моего кармана раздался звонок мобильного. Уже по одной мелодии я понял, что это Аленка, наверняка вновь чего-то придумала и теперь жаждет засорить мое внимание какой-нибудь сущей чепухой. В сотый раз тереть тему с цветом скатерти праздничного стола и салфеток в присутствии Варвары не слишком хотелось, но и проигнорировать звонок, не вызывая у бывшей вполне объяснимое недоумение, я не мог. Молча сунул трубку к уху, зная, что мне не придется ничего говорить.
— Милый, это невыносимо, — плаксивым голосом завела Аленка. Нехорошие подозрения роем завертелись в моей голове.
