— Иди домой, — повторил Джек. Он повернул голову и посмотрел на Гвен. — Рис ждёт. Ты обещала мне, что не будешь отдаляться от своей обычной жизни, помнишь? Может быть, ты даже обещала это ему. Не обманывай его.
— А ты что будешь делать?
Джек выпрямился и расправил плечи, выпуская напряжение.
— Думаю, я пойду плавать. Я уже достаточно мокрый. И пора снова воссоединиться с жизнью после всех этих сегодняшних смертей.
— Звучит весело, — улыбнулась Гвен.
Она направилась обратно к полицейскому кордону, чтобы сообщить им, что они больше не нужны. Полицейский фотограф неохотно зачехлил свою камеру. Бирмингемец пытался возразить, но Гвен отклонила его протесты, более резко, чем ей хотелось.
Позади неё Джек открывал заднюю дверь «Вектры» и влезал на пассажирское сиденье. Гвен видела толстый шерстяной носок на его босой ноге, промокший от пробежки по лужам. Джек продолжал работать, в то время как остальная часть команды, как обычно, разошлась по домам.
Гвен позвонила домой. Извинилась перед Рисом за то, что задержалась на работе. Снова.
Должна была она почувствовать стыд, или облегчение, или благодарность за то, что он отреагировал так спокойно? Снова. Был он спокоен, размышляла она, или ему действительно было всё равно? А может быть, он смотрел фильм «Матрица: Перезагрузка» на DVD. Снова.
Рис сказал, что оставил ей немного чая и обещал не выпивать его, если она застрянет.
«Застрять» — это то, что он говорил водителям в своём офисе, когда они опаздывали. Гвен поблагодарила его. И да, он может съесть клубничный йогурт, если срок его годности подходит к концу – сегодня вечером она не смогла бы впихнуть его в себя.
Она послушала снова, пытаясь найти в его голосе подсказку, в каком настроении он будет, когда она вернётся домой. Усталый? Раздражённый? Она позволяла ему выговориться, пока вдруг не поняла, что он замолчал. Задал ей вопрос и ждал ответа. Она задумалась и не слушала, что он ей говорил.
Она извинилась, сказала, что немного устала и что они смогут нормально поговорить, когда она вернётся. Но, вешая трубку, она понимала, что говорила себе это каждую ночь в течение последних двух месяцев. Вот во что превратились их вечера. Болтовня – обычно Риса, об офисных интригах, или об историях коммивояжёра Банана, или о последнем эмоциональном кризисе секретарши Сони. Часто – телевизор. Еда на подносе, то, что Рис обычно готовил на скорую руку. Возможно, кое-какие небрежные любовные ласки, если они с Рисом не были слишком уставшими перед тем, как лечь спать.
