У «Волчьего логова» | страница 43
Тонкая проволока, которой его привязали к топчану, больно впивалась в тело. Рыжий следователь подошел к топчану, присел на корточки и, глядя Милентию в глаза, что-то спросил.
— Кто твои сообщники? — перевел Лерен.
— Я ничего не знаю. За что меня арестовали?
Не ожидая, пока Лерен переведет ответ, рыжий встал и что-то сказал. Тут же Милентий прянул от боли, а проволока обожгла плечи, ноги. Ему показалось, что ударили в самое сердце. Потом еще, еще… Вот, кажется, рванули кожу с самого низа спины и теперь лоскут за лоскутом сдирают ее, тянут с ребер, с лопаток…
Его уже не били, но тело еще разрывалось на куски, горело нестерпимой болью. И снова бешеные глаза рыжего рядом, они сверлят мозг. Рыжий кривит рот, кричит…
— Кто был с тобой на дороге? — это голос Лерена.
— Я нигде не был. Что вы хотите?
— Ну что ж, — сказал Лерен, — у тебя будет время подумать и вспомнить.
И все четверо, громыхая сапогами, вышли. Щелкнул замок, и Милентий остался один, привязанный к топчану…
Они вернулись через некоторое время. Снова допрашивали, снова били. Потом ушли.
Развязали его, очевидно, уже на следующее утро. Но он все равно не мог встать. Отнялись руки, затекли. Прошло еще какое-то время, пока он смог одеться. В тюрьму его сопровождали следователь и Лерен. Милентий еле переставлял ноги.
Во дворе тюрьмы в это время занимались полицейские. Следователь подозвал старшего и что-то сказал. Милентия схватили и поволокли к каменной стене. Поставили. Потом десяток полицейских выстроились перед ним. Старший прошел перед строем и раздал каждому по патрону.
По команде все вскинули ружья, щелкнули затворами. Милентию заложило уши. Он ничего не слышал. Раскрывал рот старший из полицаев, размахивая руками, Лерен переводил, а Милентий видел нацеленные на него дула винтовок.
Следователь дал знак полицаям отвести в сторону винтовки, подошел к Милентию и, собрав в кулак его расстегнутую на груди рубаху, что-то закричал.
— Не знаю…
Следователь отошел. Старший полицай скомандовал, и Милентий будто перешел границу между сном и явью. Он услыхал грохот, закрыл глаза, а когда открыл их, увидел рыжую щетину на небритом подбородке следователя.
— Не знаю….
И тогда рыжий ударил его сапогом в живот так, что Милентий потерял сознание.
…Когда он пришел в себя, первое, что увидел, — ноги. Много ног. Обутые в нечищеные, побитые сапоги, ботинки, резиновые чуни, галоши, в «рябчики» — тапочки из расслоенной прорезиненной ленты…
— Очухался? — спрашивал кто-то.
