Он помахал спруту рукой, приглашая его войти, и тот ответил едва заметным движением пары щупалец.
- Интересно! - выразил свое одобрение Евг.
Обретя уверенность в себе, Валерий стал готовить к пуску шлюзовую камеру. Осьминог терпеливо ждал. Он даже подвинулся поближе к заслонке и сложил щупальца, готовясь нырнуть в нее. Его воронка слабо пульсировала.
- Если бы это был человек, я бы подумал, что он хочет войти к нам, сказал Евг таким тоном, будто заведомо знал, что осьминог этого хотеть не может.
Валерий включил шлюз-камеру, и через несколько минут октопус уже шлепал щупальцами по полу подводного дома.
- Это ты, Мудрец? - на всякий случай спросил Валерий.
- Да.
Как ни был удивлен Евг, он все же успел включить магнитофон. Валерий только теперь убедился, что ихтиолог раньше не верил рассказам о говорящем осьминоге.
- Значит, ты самостоятельно запустил шлюз-камеру и ушел в море? допытывался у спрута Валерий.
- Да.
- Почему же ты решил теперь вернуться?
Осьминог молчал, надвигая "капюшон" на глаза.
- Он похож на академика Косинчука, - сказал Евг, избегая слова "дядя". - Особенно когда тот увиливает от прямого ответа.
Валерий сделал вид, что пропускает эти слова мимо ушей, и задал Мудрецу наводящий вопрос:
- Потому что люди вернулись?
- Да.
- Ты хочешь быть вместе с нами?
- Да.
- Хочешь служить нам?
Осьминог несколько секунд размышлял, глядя на Валерия потускневшими глазами. Наконец ответил:
- Да.
- Я снова поселю тебя в бассейне. Там просторно, часто меняется вода. Когда захочешь, будешь приходить к нам в салон.
Осьминог послушно заковылял к двери.
- Постой! - крикнул ему Валерий.
Спрут остановился, обхватив кончиком щупальца пластмассовую ручку.
Глаза Валерия блестели, он явно замыслил что-то важное.
- Ты помнишь, кто находился в бассейне до тебя?
- Да.
- Помнишь, что с ними случилось?
- Да.
- Они погибли?
- Да.
- А тебе не опасно там находиться?
- Нет.
- Там теперь вообще не опасно? И дельфины могли бы там жить?
- Я могу. Они - нет. Меня не могут убить. Мне не опасно. Тебе опасно. Помогу тебе.
Валерий до того удивился такому словесному залпу, что, казалось, потерял дар речи. Он обернулся к Косинчуку, взглядом спрашивая, не ошибся ли, слышал ли и вправду фразы, которые произносил осьминог? С Евга слетела его обычная невозмутимость. Он тоже был взволнован, хотя и в меньшей степени, чем Валерий. К, тому же Евг сразу притушил в себе изумление и только потом признал:
