— Садись, Валя, вместе чаевничать будем,— Рожнова слегка разморило, и он больше обычного был красен и доброжелателен.
— Может, у тебя и котлета осталась? — спросил Демин, присаживаясь поближе к батарее.
— Котлета? — Рожнов помолчал, прихлебывая чай, вздохнул.— Ладно, отдам тебе котлету. Я ее на вечер берег, но тебе отдам. Чувствую — заслужил ты сегодня котлету. А?
— Не исключено,— усмехнулся Демин.
— Смотри, оправдай мое доверие, окупи мои жертвы,— Рожнов благодушно развернул целлофановый мешочек и вынул из него громадную, в ладонь величиной, котлету.— Лопай. И рассказывай.
— Валютой запахло, Иван Константинович.
— Ишь ты! — в глазах Рожнова сверкнуло любопытство.
— Надо бы выяснить по городу, кто из наших ребят занимается подобными делами.
— Думаешь, кто-то занимается?
— Да. Могу даже назвать, чем занимаются. Григорий Сергеевич Татулин задержан по обвинению в спекуляции валютой. Он-то мне и нужен.
— Ишь ты! Наш пострел везде поспел. Ну, хорошо, не будем суетиться. Что девушка? Сама? Или кто посодействовал?
— И то и другое, если не ошибаюсь. Выпрыгнула сама, но и не без содействия.
— Не понял.
— Моральное содействие… Мне так кажется. Кроме соседей, в квартире никого не было. Дверь в ее комнату заперта изнутри, взламывать ребятам пришлось. Уйти через окно нельзя — совершенно отвесная стена. В квартире, кроме нее, бабуля и два брата-акробата. Один из них на Селиванову глаз положил.
— Это естественно,— самоуверенно заявил Рожнов.— Так и должно быть. На одних домашняя обстановка действует… охлаждающе. Знаешь, не всем нравятся красавицы в домашних халатах и в тапочках на босу ногу, нечесаные, некрашеные… А другим только в этом виде их и подавай. Они, понимаешь, родственными чувствами проникаются, такая обстановка их роднит.
— Откуда вы все это знаете, Иван Константинович?
— Откуда, откуда… Сам женился в коммунальной квартире. Знаю. Так что там дальше?
— Вечером все было нормально. Чай с вареньем, мирный разговор с соседкой, а где-то в час ночи телефонный звонок. Если верить показаниям, от Селивановой чего-то хотели, к чему-то склоняли, она отказывалась. Такой вот разговор был. Дальше все просто. Бессонная ночь, стакан виски под утро… и… головой вниз в распахнутое окно. Очень эмоциональная девушка была, видно, эта Селиванова. К тому же красивая девушка.
— И это успел заметить?
Демин, не отвечая, положил на стол несколько снимков Селивановой.
— Так,— крякнул Рожнов, отодвигая стакан в сторону. Он смахнул несколько крошек со стола, сцепил пальцы и плотно положил на холодное чистое стекло. И мгновенно из голоса исчезли благодушно-ленивые, купечески самоуверенные нотки. Перед Деминым опять сидел человек, которого он хорошо знал,— жесткий, безжалостный к себе и сотрудникам.— Так,— повторил Рожнов, и в одном только этом слове уже почувствовалась готовность немедленно бросить все силы на разгадку утреннего самоубийства.— Что обыск?
