Мэтт достает iPad, я прислоняюсь головой к стеклу. Они уже здесь. Теперь они всегда будут здесь, чуть сзади и сбоку, готовые наброситься на добычу. Вот только они не набрасываются. Они отвлекают внимание. Двое спереди, один поодаль. Одно незаметное движение. Вот она. Лежит рядом с багажом, в тишине и безопасности, ждет ласки. А в следующую секунду… Вот и все. Я не могу этому помешать.
Мэтт отрывается от планшета, спрашивает, все ли со мной хорошо.
— Жарко очень, — отвечаю я.
Вот и все. Последние слова прежней Мин, той, которая не расставалась со скрипкой с шести лет, репетировала каждый день, вместе с ней преодолевала все взлеты и падения, будучи подростком, а в двадцать один год встретилась со своей милой Страдивари. Взгляните на нее: ей жарко, она устала, да и настроение у нее не очень. Но грех жаловаться. Она скоро выпустит свой диск, концерты расписаны, у нее много планов на будущее. Разве плохое самочувствие или жар могут считаться серьезной проблемой для таких перспектив?
Я поднимаю голову. Неожиданно в кафе становится очень людно. Новые посетители заходят, ищут места, толпятся у стойки. Как здесь тихо было до этого! Я чувствую: что-то изменилось, но не могу понять что. Что-то не так, как будто поменялся ракурс. Все выглядит как прежде, но что-то исказилось. Что именно я уловила? Движение? Намерение? И что мне об этом сказало? Почувствовала ли я, как изменился воздух вокруг меня, как комната, в которой была моя скрипка, превратилась в комнату, где ее не было? Может, это моя лодыжка почувствовала, как натянулся невидимый ремешок? Какая часть меня подняла тревогу? Глаза? Сердце? Грудь? Какая часть меня первой отреагировала на вторжение, на то, что меня похитили, разъяли, порвали мне струны?
Я смотрю на Мэтта и говорю:
— У меня такое странное чувство, как будто нас кинули.
Он опускает взгляд и спрашивает с внезапной паникой в голосе:
— Господи, где твоя скрипка?!
— Что значит, где моя…
Я тоже смотрю вниз. Я вижу пол, вижу чемоданы, вижу виолончель, но скрипки нет. Мы вскакиваем, оглядываемся по сторонам, задыхаемся от ужаса, мое сердце колотится, я ничего не понимаю. Кричат голоса. Это могла кричать я, мог кричать Мэтт, но на самом деле они раздаются у меня в голове.
Ее нет! Ее нет!
Я в панике озираюсь, думаю о том, какая я глупая, должно быть я оставила ее у стойки, или нет, может быть, мы просто завалили ее чемоданами, и она все-таки здесь. Но нет, она пропала! Я слышу, как голос в моей голове произносит эти слова. Я бегу к выходу, там никого. Бегу к стойке. Закидываю менеджера вопросами. «Кто-то украл мои вещи, вы не видели, кто это был, не видели?» Он думает, что у меня украли сумочку и пытается успокоить, мол ничего страшного. Он не понимает. Я умоляю его поскорее позвонить в полицию, но он все равно не понимает и не звонит, а ведь ее нет! Ее нет…
