– Я права? – переспросила Кэтрин.
– Она права? – эхом вторил Король.
– Совершенно, а вы, Ваше Величество так мудры и прозорливы, что и сами это знаете. – Джокер засунул флейту за ремень.
– А? Да!.. То есть, я… да, разумеется, я мудрый, это верно. Но, хм… Что ты вообще-то имел в виду?
– Как сказала леди Пинкертон, дамам нравятся красивые ухаживания, влюбленность, предвкушение неведомого счастья. – Джокер помялся, будто подбирая подходящие слова. – Период ухаживания – это фундамент, на котором строится брак, а потому любящий человек (даже король) не станет его сокращать.
Джокер склонил голову.
– Но вы, я уверен, и сами все это знаете, Ваше Величество.
– Д-да, – промямлил Король с ошарашенным видом. – Я всегда так и говорил. Ухаживание это… фундамент…
Кэтрин задыхалась от облегчения и благодарности. Джокер покосился на нее с вопросом в глазах, будто боялся, что его вмешательство вызовет недовольство Кэт.
Но она была очень довольна – больше, чем могла выразить.
– Шут все чудесно объяснил, – заговорила она. – Предложение выйти замуж, в конце концов, не должно ошеломить девушку, застав ее врасплох.
Кэт засмеялась, надеясь, что по голосу нельзя догадаться, что она еле жива.
– Вижу, – добавила она, – что в число ваших талантов входит еще и давать дельные советы.
Улыбка Джокера стала насмешливой.
– Рад служить.
Вдруг Король подпрыгнул.
– Придумал, – воскликнул он радостно, – Идемте все играть в крокет!
– Крокет? – удивилась Кэтрин.
– Да! Крокет! Это же мой любимый спорт. Танцую я не очень искусно, вы знаете. Не умею слагать стихов и баллад. Но… зато ежи меня любят! – Он говорил не очень уверенно, но глаза его сияли. – Вот увидите, леди Пинкертон.
И Король решительно направился к крокетной площадке, высоко подняв скипетр, а подбитая мехом мантия развевалась у него за спиной.
Кэт посмотрела на Джокера. Если разговор его и взволновал, шут это умело скрывал.
– Спасибо, – сказала она.
– За что же?
Не успела Кэт ответить, как он поклонился, снял с головы колпак и махнул им в сторону уходящего Короля.
– После вас, миледи.
Кэтрин посадила ежа – своего любимчика – на плечо с условием, что тот будет сидеть смирно и не станет колоть ей шею иголками. Ее фламинго стоял рядом, поджав одну ногу. От него ужасно пахло креветками, и Кэт приходилось отворачиваться.
Король, Маргарет Дроздобород и валет Джек потихоньку двигались по тесной крокетной площадке и били все сразу, не дожидаясь очереди. Еж Джокера укатился и скрылся из виду, свалившись в рытвину. Фламинго Маргарет был тощий, как макаронина, и то и дело повисал у нее в руках, словно ватный. Маргарет пронзительно визжала и трясла птицу, но толку было мало. Валета интересовало только, как бы выбить с поля чьего-нибудь ежа.
