Журба вдруг опечалился.
— Ты чего?
— Тебе строить, а мне, видно, на станции с тремя чахлыми фонариками прозябать...
— Не вздыхай. Конечно, люди нужны всюду, как воздух. И не просто люди — по счету, по фамилиям. Свои люди нужны. Проверенные. Теперь понимаешь, почему искал тебя? Заберу с собой. Как смотришь на предложение?
— С тобой — куда хочешь!
Гребенников обнял друга. У Николая была тонкая талия, перетянутая кавказским в наборе ремешком, и широкая сильная грудь.
— А ты вот какой! — сказал Гребенников, залюбовавшись. — Кучерявый, золотистый. И глаза, как у девицы. И губы... Откуда они у тебя такие? Прежде я что-то за тобой красоты не замечал. Хоть на конкурс!
Журба рассмеялся. Обнажились ровные белые зубы; только три боковых были из золота.
— С тобой, Петр, пойду, куда пожелаешь.
— Иного ответа не ждал.
— Отпустят ли, вот только? У нас, знаешь...
— Это возьму на себя.
Позвонили.
Николай снял трубку. По отдельным репликам Гребенников понял, что говорили о нем.
— Значит, в порядке?
— Как видишь. Вещички получишь у дежурного.
Пришла смена.
— Пойдем, поспишь, отдохнешь, а тем временем и поезд прибудет с востока.
Они вышли. Начинался рассвет, зашумели верхушки деревьев, было свежо и росно.
— Кто твое прямое начальство? — спросил Гребенников поеживаясь.
Николай ответил.
— Ладно, поговорю с Куйбышевым. Значит, по рукам?
— Только бы отпустили.
— Можешь представить: постановление СТО о проектировании таежного завода состоялось еще в двадцать седьмом году! Новое решение ВСНХ было в конце прошлого года. А на деле — ничего. Приехал — ахнул. Не произвели никаких серьезных гидрогеологических исследований, не выбрали площадку под завод. Спорят — в центре и на местах, где завод ставить: на угле или на руде? Спорят и о типе завода, о мощности, о чем хочешь. А воз и ныне там... Вижу — дело не пойдет, ломать надо сверху донизу. Решил доложить Валериану Владимировичу. Человек я новый, а новому виднее.
Оставив позади себя вокзал, Журба и Гребенников вышли на дорогу в поселок. Солнце уже золотило крыши, седые от мельчайших капелек росы.
— До чего хорошо, что отыскал тебя! — сказал радостно Гребенников. — После гражданской разбросало нас по белу свету. Ты вот в Сибири очутился, я долгое время работал в Донбассе по металлургии. Лазарь — в Москве.
— В Москве? Кем он там?
— Встретился с ним на конференции. О чем только ни поговорили, чего только ни вспомнили. Было много и смешного, и горького... Как его любил мой старик! Ты себе представить не можешь. Кажется, он любил Лазарьку больше, нежели нас, своих детей. Я ведь с ним также лет восемь не виделся.
